Записки неординарной эльфийки

Упав головой в раскрытые ладони, я горько заплакала, эльфийская сущность, встрепенувшись, напомнила о себе щемящей болью. Мои родные покидали Арду.

Схватив лук я вскочила.

– Ты куда, – подошедший волшебник схватил меня за руку.

– Домой, меня ждут, – я извивалась, старательно выкручивая кисть.

– А где твой дом, ты знаешь? – Он спокойно отпустил меня. – Куда ты пойдешь? Наступает суровая пора северных ветров, дороги исчезнут под грязными потоками небесной воды, леса потемнеют, и люди, затворившись в своих жилищах, не дадут тебе приют. Ты погибнешь. Ну не плачь, – смягчаясь продолжил Морред. – Пересидим тяжелое время в Итиле и, с наступление теплых дней, двинемся в твою, как её там, Серебристую гавань. Ты мне веришь?

Голос разума наконец взял верх над чувствами,

– Но только недолго, хорошо.

А насчет Мории, как только я узнала, что она где то под землей, сразу наотрез отказалась лезть в эту дыру, мои друзья подумали и согласились. И Мату я тоже не нашла, но проходящие мимо странники, рассказывали, что где-то на окраинах Изенгарда живет одна ненормальная вегетарианка.

Так бродяжничая, мы и жили.

Высокие стены из пористого серого камня, местами обвалившегося, прерывались дозорными башнями под облезлой черепицей. Выцветшие флажки слегка шевелились под утренним ветерком. Бледные цветы, нашедшие пристанище в расщелинах стен, медленно разворачивали неприметные листочки навстречу выспавшемуся солнцу. Ящерки, извиваясь изящными хвостиками, занимали наиболее выгодные позиции на гладких площадках расколотых ступеней потайной лестницы. Страшно хотелось есть, с момента нашего последнего ужина прошло два дня, в тот раз прикрыв головы рваными плащами, мы спешно уходили от разгневанной толпы, а она с полным набором сельхоз инвентаря догоняла нас. Всего-то, вместо легкого ветерка для вращения крыльев мельницы, мы вызвали страшный ливень, уничтоживший весь неубранный урожай. Проводив толпу беспокойными глазами, уже сидя на ветках густой ели, мы делили гонорар.

– Нас опять надули. – Озабоченно, выбравший сам себя казначеем, гном считал медные монетки. Вместо десяти, только девять, вот и верь в человеческую порядочность, обхитрили, отвели глазки.

– Вынь из за щеки десятую, а насчет порядочности – в следующий раз, когда надо будет изображать гром, пожалуйста, воспользуйся железным листом, твой последний трюк с битьем пустым горшком по трубе дома стоил Морреду хорошей трепки. Звукотехник ты наш нетрадиционный. – Размахнувшись, я отвесила гному подзатыльник, от неожиданности он подавился монеткой, которую уже начал перемещать под язык. Посинев беспомощно замахал руками. Волшебник, быстро щелкнув пальцами ему по носу, поймал на ладонь вылетевшую десятую монетку.

– Полегче Эльфи, – он тот час припрятал извлеченную добычу.

– Пусть не утаивает от друзей деньги – работаем в команде, значит, всем поровну. Он же накупит на неё самых дешевых блесток и будет потом уверять, что это осколки звезд. Хоть бы раз покраснел.

– Учись, эльфочка, – отдышавшийся гном нехотя отдал мне три медных кругляшка. – Держи.

Итак, значит, остановилась я на голодном желудке, который смиренно ждал подходящего случая, чтобы напомнить о своих претензиях и, поняв, что решающий момент настал, он возмущенно заурчал.

– Ладно, потерпи, – уговаривая его, я полезла на стену. Запах просыпающегося города пробирался в нос, обещая поживу. Уже на вершине стены, обернув голову двумя слоями платка с бахромой, вымазав лицо золой из заброшенного очага и прикрыв лук плащом, я храбро спрыгнула вниз.