Записки несостоявшегося гения

среди прочего груза обнаружили клетки с неописуемой красотой: волшебными, дивной

расцветки африканскими попугаями. Вот какое доброе чудо нежданно залетело в наш

город!

Самолет спешил дальше, но его не выпускали: на птиц не было сопроводительных

документов. То ли они потерялись, то ли их просто забыли, да так, что невинные

красавцы-попугаи стали одновременно и нарушителями госграницы и контрабандой.

Кстати, птицы это редкие и стоят дорого: более тысячи долларов за штуку.

Сопровождающего груз не было, он находился в Николаевском аэропорту, куда, как

оказалось, следовал самолет. Это совсем рядом, 60 километров от Херсона. Словом, что

там произошло на самом деле — никто не знает, возможно, просто некому было дать

взятку, и херсонские таможенники позавидовали николаевским… Во всяком случае, факт

остается фактом: прямо на летном поле клетки с попугаями облили бензином и бедные

птицы, издавая страшные крики, горели ярким факелом, затмевая лучи солнца… И это

произошло в цивилизованном государстве, в центре Европы, в начале третьего

тысячелетия!

Обращаясь к классу, девочка сказала, что не верит, что люди, совершившие

такую подлость и дикость, действовали во исполнение наших законов. Потому что тот, в ком с самого детства не воспитано уважение к чужой жизни, никогда не станет

уважать какой-то закон. И между терактами на Востоке и случаем в Херсонском

аэропорту есть общее: и там, и здесь действовали нелюди…

305

Я слушала эту девочку, смотрела на лица ее одноклассников и думала: вот оно —

главное отличие еврейской школы от других! Скажите, кто у нас еще с таким

сопереживанием обсуждал эту историю? И вообще, тронула ли она кого-нибудь из

детей в наших школах?»

Вот такой, уважаемые коллеги, произошел у нас случай, а рассказал я его вам, чтобы показать, что реакция на низость, подлость и жестокость у нас, евреев — одна, где

бы мы ни находились: в России или Латвии, в Казахстане или Узбекистане, или в далеком

Херсоне, где не сильно жалеют ни птиц, ни людей.

И если нас начинают так понимать неевреи, наше окружение в диаспоре, то это

значит, мы хорошо выполняем свой еврейский долг и главную задачу нашей нации: нести

людям свет и делать мир вокруг себя лучше. Желаю всем вам добра и счастья — мы на

верном пути!

Надо было видеть реакцию людей, находящихся в зале: их бурные аплодисменты, страстный порыв, сделавший всех единым целым, гордость на лицах участников

праведного дела… А как подходили они ко мне в перерыве, пожимали руку, высказывали

свое безусловное одобрение! В общем, я был счастлив, но без капли дегтя, увы, не

обошлось. Когда вокруг меня стих ажиотаж, подошла жена одного раввина и с мягкой

усмешкой сказала:

— Странные все-таки люди, как на них подействовала эта история! Я, например, к

животным совершенно равнодушна, выступление ваше прозвучало красиво, но понять их

чувства мне трудно…

Мне надо было, наверное, поговорить с этой молодой женщиной, матерью

нескольких детей, о любви к животным. Рассказать об обычной человеческой способности

сопереживать им, помогать в трудную минуту, нести ответственность за тех, кого

приручил. Объяснить, что человек должен любить животных, своих братьев меньших, чтобы в его сердце было обязательно местечко, которое болело, когда им плохо. Потому

что естественное рабочее состояние человеческого сердца, главный показатель его

нравственного здоровья — боль в каком-нибудь его уголке. Как говорил один философ: