Записки несостоявшегося гения

он, — эта тема не такая уж и простая… Кто такой, с точки зрения любой безграмотной

цыганки, директор школы? Большой человек, безусловно, тот же генерал, другими

словами. Да и в царской России, прими это к сведению, по табели о рангах директор

гимназии ходил в чинах не малых: если не ошибаюсь, действительный статский советник.

Правда, когда я гляжу на вашу чиновную братию, нынешних директоров, детей то ли

кухарок, то ли лейтенанта Шмидта, в их генеральскую суть не очень-то верится…»

И чуть не забыл: когда я служил в армии, кажется, зимой 1965 года, в бушующих

водах Бискайского залива в первом же рейсе после окончания мореходки утонул, подавая

до последнего сигнал «SOS» из радиорубки тонущего «Ориона», Александр Бачук, тот

самый мальчик из моего двора, который так не любил цыган и евреев. Слово цыганки…

Вода, вода… Помнится еще один случай, связанный со знакомой семьей врачей

Дугфилль. Они взяли на лето у своих одесских друзей двенадцатилетнего мальчика на

«сельское оздоровление». Их взрослая дочь Элла с мужем-студентом и собственным

грудным ребенком, прихватив с собой юного одессита, отправились покататься на лодке.

Муж сидел на веслах, Элла ухаживала за младенцем, а гость устроился на корме. Что там

случилось, я не знаю: то ли крупная полная Элла неловко шевельнулась, то ли просто их

ударила в борт волна от проходящего мимо катера «на крыльях», но лодка перевернулась.

Элла, естественно, не выпустила из рук своего ребенка; муж ее, не умевший плавать, вцепился изо всех сил в скользкое днище, а на отсутствие мальчика никто поначалу не

обратил и внимания.

11

Интересно, продолжались ли после этого дружеские отношения двух семей, и что

говорили одесситы, приехав за телом ребенка…

===========

БАТИСТОВЫЙ НЕЖНЫЙ ПЛАТОЧЕК

Этой истории, которая с высоты прожитой жизни смотрится сущей мелочью, лет

шестьдесят. То есть, ее главным участникам сегодня под восемьдесят. Тогда я учился на

механическом факультете Одесского технологического института пищевой и холодильной

промышленности. В те времена в Одессе был только один университет, на улице Петра

Великого (не знаю, как она сейчас называется), все остальные высшие учебные заведения

— рядовые институты.

Скромная студенческая отрада — танцевальные вечера, которые устраивались по

субботам в вузах. На таком вечере в мединституте мне однажды повезло познакомиться с

прекрасной девчонкой, в которой всё — понимаете, абсолютно всё! — было по мне. Дабы не

раздражать читателя, не буду перечислять это ВСЁ, но можете поверить мне на слово –

она бы вам тоже очень понравилась.

Проводил ее к общежитию медина, о чем-то долго болтали, не желая расставаться, договорились встретиться следующим вечером.

Опьяненный, вернулся домой, тогда я жил на квартире у разбитной пожилой

одесситки, и с трудом заснул, ожидая завтрашнего дня.

Трудно передать словами, что творилось со мной на лекциях перед встречей. Мало

того, что в голову ничего не лезло, так еще и минутные, да и секундные стрелки упрямо

стояли на месте.

Задолго до свидания я уже ждал ее на Пушкинском бульваре. Когда она появилась, опоздав на минут пятнадцать, я уже потерял всякую надежду увидеть вновь эту

прелестницу. Она извинилась, сказала, что сбежала с практического занятия и потому

опоздала. Вечер обещал быть чудесным.

С деньгами, как всегда, у меня было не очень, поэтому я пригласил ее в кафе-мороженное на Дерибасовской. Там-то всё и случилось.

Изредка возвращаясь к этой истории, я понимаю, что сам виноват, что эта встреча

стала последней. Что уж сейчас об этом говорить, если по прошествии многих лет я даже

забыл ее имя, с трудом представляю нежный облик, а фамилии не знал и тогда, ведь это

была второе и, как оказалось, последнее наше свидание.

Мороженое было чудесным, разговор давал надежду на дальнейшие встречи с

близкой душой, мне даже показалось, что и я ей нравлюсь.

А потом она попросила меня подождать пару минут и отправилась в туалетную

комнату, оставив на столике свою лакированную черную сумочку с замочком в виде

золотого сердечка. Странно, что мне до сих пор помнятся такие мелкие подробности…

Она ушла, а я, сам не знаю почему, взял ее сумочку и попытался открыть сердечко.

Оно податливо щелкнуло, явив мне содержание девичьей сокровищницы, и я невольно

заглянул внутрь. Пудреница-зеркальце, помада, какие=то шпильки, и над всем этим -

нежнейший белый батистовый платочек, Как тут не удержаться, чтобы понюхать, какими

духами пользуется моя пассия! Поднес его к носу, еще не разобрал странный запах и

вдруг…Он развернулся, и на стол передо мной упал палец. Явно мужской, темный, почему-то сморщенный, с черными ободками вверху ногтей.

Меня охватило брезгливой волной, я отшатнулся и, с ужасом накрыв его

платочком, чтоб не касаться жуткой находки, всё запихнул снова в сумочку.

12

Поднял голову и обомлел: моя спутница стояла рядом и с интересом наблюдала за моими

пугливыми манипуляциями.

— Вообще-то, приличные люди не трогают чужие вещи, — спокойно сказала она.

— Тем более, не лазят по сумочкам… Ты так побледнел, что — сильно удивило увиденное?