Записки нетрезвого человека

Последние слова Пушкина: «Выше, выше…»

В. А. Жуковский, неотлучно находившийся у постели умирающего поэта, описывал его уход так: «Я стоял вместе с графом Вьельгорским у постели его, в головах; сбоку стоял Тургенев. Даль шепнул мне: „Отходит“. Но мысли его были светлы. Изредка только полудремотное забытье их отуманивало. Раз он подал руку Далю и, пожимая ее, проговорил: „Ну, подымай же меня, пойдем; да выше, выше… ну, пойдем!“ Но, очнувшись, он сказал: „Мне было пригрезилось, что я с тобой лечу вверх по этим книгам и полкам; высоко… и голова закружилась“. Немного погодя он опять, не раскрывая глаз, стал искать Далеву руку и, потянув ее, сказал: „Ну, пойдем же, пожалуйста, да вместе“. Даль, по просьбе его, взял его подмышки и приподнял повыше; и вдруг как будто проснувшись, он быстро раскрыл глаза, лицо его прояснилось, и он сказал: „Кончена жизнь. <…> Жизнь кончена!“ — повторил он внятно и положительно. „Тяжело дышать, давит!“ — были последние слова его» (Друзья Пушкина. С. 371).

Последние слова Шаляпина: «Жизнь не удалась».

«Ночь с 11 на 12 апреля он провел спокойно, даже спал без наркотиков. Боли прекратились, но часам к одиннадцати утра он потерял сознание и начал бредить. Наступила мучительная агония. В бреду Федор Иванович стонал и жаловался:

„Тяжко мне… Где я? В русском театре? Чтобы петь, надо дышать, а нет дыхания…“ Придя в себя на минуту, он взял за руку стоявшую у изголовья жену и сказал: „За что я должен так страдать? Маша, я пропадаю…“ Это, такое русское, такое простое „пропадаю“, было его последним словом. Он опять впал в бессознательное состояние и больше не произнес ни слова.

В 17 часов 15 минут 12 апреля 1938 года Федор Иванович Шаляпин скончался» (Гуляницкая. Последний год. С. 561–562).

С. А. Герасимова: «Недолго музыка играла».

«Недолго музыка играла, недолго фраер танцевал…» — начальные строки блатной песенки.

Дантона, которому советовали уехать из Франции: «На подметках землю Франции не унесешь».

Дантон Жорж Жак (1755–1794) — видный деятель Французской революции (1789–1794), казненный во время революционного террора. На предложение соратников бежать он якобы произнес: «Нельзя унести родину на подошвах своих башмаков (сапог)» (Душенко. Всемирная история в изречениях и цитатах. С. 146).

Мицкевич перестал писать в 35 лет, а жил еще долго.

Польский поэт Адам Мицкевич (1798–1855), писавший по-польски, по-русски, по-французски, долгие годы жил в России и поражал современников (в том числе и Пушкина) даром импровизации. В 1829 году «Мицкевич навсегда уехал из России, увозя в сердце неистовую ненависть к российскому самодержавию. <…> Дальнейшая жизнь Мицкевича была тяжела и нерадостна. Жил он в бедности. Надежды на политическое восстановление родины рухнули. <…> В 1855 году, с началом русско-турецкой войны, Мицкевич отправился в Константинополь, чтобы формировать польские легионы против России и вскоре умер там от холеры» (Вересаев. Спутники Пушкина. С. 344, 346–347).

Гоголь: «Не мешайте, мне так хорошо».

И. А. Ильин так писал о смерти Гоголя: «…мучимый аскетически-фанатичными советами священника Матвея Константиновского… <…> ослабевший здоровьем и нервами по причине длительной и неумолимо строгой аскезы, покинутый и одинокий — сложил несчастный и мучимый гений свои крылья и без малейшего сопротивления покинул земную юдоль. Последними словами его были: „Оставьте меня, мне хорошо“» (Ильин. Гоголь… С. 276).

Существует и другое описание последних минут Гоголя: «Он (доктор Тарасенков. — Сост.) оставался с Гоголем до полуночи, наблюдая неуклонное ухудшение его состояния. Пульс уже с трудом прощупывался, дыхание становилось все тяжелее, речь невнятней. Но вдруг часу в одиннадцатом он закричал громко: „Лестницу, поскорее давай, лестницу…“» (Манн. Гоголь. С. 382).

Образ «лестницы» (лествицы) связан с богословскими трудами преподобного отца Иоанна Синайского (Иоанна Лествичника, IV в.), согласно учению которого «лествица» — это «ступени» (заповеди), ведущие человека к христианству. (Благодарим за указание на источники и это пояснение Елену Ивановну Анненкову.)

С. 152

«Судьба, равнодушная к преступлениям, может карать за малейший промах». Борхес.

Борхес Хорхе Луис (1899–1986) — аргентинский писатель. Фраза из рассказа «Юг» (сб. «Проза ранних лет»).

Счастье — пустынное слово среднего рода.