Записки нетрезвого человека

Против пьесы яростно высказался А. В. Софронов, секретарь Союза писателей (до 1953 года), главный редактор журнала «Огонек» (с 1953 по 1983 год), плодовитый, бездарный драматург, имевший репутацию «одного из самых страшных литературных палачей сталинской эпохи и главных литературно-партийных чиновников» (Добренко. Сталинская культура… С. 52). Его статья «Во сне и наяву» (ЛГ. 1957. 7 дек.; в рубрике «Куда шло направление главного удара») положила начало травле, участие в которой приняли: Кулемин В. Вся ли это правда? // Комсомольская правда. 1957. 11 июля; Барулина Л., Демин П. А что у них за душой // Театр. 1957. № 6. С. 54–58; Сурков Е. Женька Шульженко, ее друзья и недруги // Знамя. 1958. № 3. С. 170–187; Фролов В. Какими путями идти? // Литературная газета. 1958. 14 янв.; «Ждем ответа, товарищ Володин!» / Л. Васина по поручению членов драмкружка // Театральная жизнь. 1959. № 18. С. 19–20; Бертенсон М. Два русла // Театральная жизнь. 1962. № 16. С. 3–4 и др.

«Перед появлением знаменитой разгромной статьи Софронова „Во сне и наяву“ дочка редактора „Литгазеты“, которая уже знала об этой статье, встретив, смотрела на меня в упор с боязливым любопытством как на убитого уже человека, как на труп <…> Постепенно стали даже избегать газетных разгромов — „не надо создавать нездоровую популярность“» (ОРК ГТБ. Ф. 18. Л. 51).

Однако у пьесы были и друзья. Важную роль в судьбе «Фабричной девчонки» сыграла театровед и критик М. Н. Строева, чья позиция считалась не менее вредоносной, чем сама пьеса. Выпускница ГИТИСА 1946 года, она заведовала отделом драматургии журнала «Театр», который возглавлял в те годы Н. Ф. Погодин, была инициатором публикации пьесы и автором первой статьи в ее поддержку (Строева. Критическое направление ума. С. 59–69).

Спустя много лет М. Н. Строева объясняла, что драматургическая свобода Володина и самостоятельность его нравственной позиции были просто-напросто использованы как спусковой крючок в кампании по разгрому журнала: Н. Ф. Погодин ушел со своего поста, его заместитель А. Н. Анастасьев и сама М. Н. Строева вынуждено перешли в Институт истории искусств, а общий тон журнала необратимо изменился.

«Эту пьесу принесла мне в редакцию Д. М. Шварц — завлит театра Товстоногова. Я быстро, с волнением ее прочитала, передала Н. Ф. Погодину и вызвала из Ленинграда Володина. Погодин тоже быстро прочитал пьесу и прислал за нами машину (он жил тогда на даче в Переделкине). Николай Федорович встретил нас достаточно сурово. Он сказал, что автор безусловно талантлив, у него большое будущее, но эта пьеса принесет ему и журналу (если мы ее напечатаем) серьезные неприятности. „Я готов напечатать, если вы на это решитесь“, — сказал он. Володин был обескуражен, но все-таки дал Погодину свое согласие. <…> Статью мою „Критическое направление ума“ напечатали вслед за пьесой в том же номере (в другом номере. — Сост.). Заголовок я взяла из реплики героини пьесы: „А что, если у меня критическое направление ума?“

В эти дни я работала дома у С. С. Смирнова над его пьесой о Брестской крепости. В его квартире раздался звонок: за мной прислали машину из ЦК партии, меня провели прямо в кабинет зав. отделом культуры Д. А. Поликарпова, который сидел над кипой бумаг. Он едва поднял на меня глаза и стал злобно ругать за статью. „Вы понимаете, что натворили?! Ведь вы натравливаете народ против партии! Слышали, должно быть, какие политические демонстрации прошли в Новочеркасске? А вы подливаете масла в огонь своим `критическим направлением ума`. Вот тут у меня лежит целое исследование по этому поводу Е. Д. Суркова“, — он похлопал по толстой рукописи, лежавшей перед ним на столе. Не дав мне ничего сказать в свое оправдание, Поликарпов грубо накричал на меня и выставил из кабинета.