Записки о большевистской революции

1. Организация частей прикрытия, формируемых главным образом из фронтовых и тыловых единиц и образующих костяк непосредственной обороны, под прикрытием которой сможет осуществляться демобилизация разложившихся частей.

2. Организация новых частей из мобилизованных гражданских лиц, в короткие сроки обученных в тыловых лагерях, и более опытных бойцов — солдат, красногвардейцев, матросов и т. д. Организация должна быть закончена в три-четыре месяца, под прикрытием русской зимы.

Уже несколько недель я тороплю моих друзей из Смольного начать действовать в этом направлении. Пока никаких существенных практических результатов добиться мне не удалось. Однако ход переговоров заставляет предполагать возможность революционной войны. Троцкий безоговорочно верит в то, что большевики сумеют справиться с этой гигантской задачей. Он из тех, кто никогда не сомневается. Революцию, как он говорит, нельзя победить.

«Народ, который совершил революцию, сумеет пойти на смерть, защищая ее и вместе с ней европейскую социальную революцию, ибо русские предоставят новую армию в распоряжение пролетариев, которые захотят взять власть в свои руки».

Я остерегаюсь рассеивать иллюзии большевиков, и к тому же только будущее скажет, в какой мере их надежды преувеличены.

Людям, как они, перед которыми дел — непочатый край, нужно видеть работу. А когда она готова, соответствует общим, расплывчатым и потому не очень жестким указаниям, какие дают большевики, умелый исполнитель без труда сможет отстоять свои взгляды.

Если бы союзнические миссии были использованы таким образом, они стали более чем помощниками — техническими руководителями, к мнению которых, к величайшему благу России и Антанты, чаще всего прислушивались бы.

Эта важная роль еще может быть сыграна. Об этом нас просили в Смольном вчера. И попросят еще, когда конфликт, столь неуместно возникший между большевиками и миссией, будет исчерпан. Нужно признать, что в этом инциденте наиболее серьезные ошибки допущены с нашей стороны. Если бы в результате нас изгнали из России, против нас оказались бы все рассудительные русские — есть таких несколько — и все эмоциональные — а такие русские все. Во всех странах считается недопустимым подстрекательство к заговору и активному вмешательству во внутриполитическую борьбу. Поспешим же, не демонстрируя чрезмерного самолюбия, дать требуемые от нас объяснения и будем впредь избегать подобных ошибок.

Имея в виду реорганизацию армии, я передал в Смольный основную часть докладов Дюбуа-Крансе и Карно^{88} (хотя они и устарели, в них есть еще то, над чем стоит подумать реорганизаторам русской армии). С другой стороны, хотелось бы, чтобы союзники публично отреагировали на заявления Троцкого о возобновлении военных действий и официально объявили, что мы готовы поддержать новое решение большевиков о защите революционных целей в войне, которые должны быть, по сути, приняты всеми западными демократиями.

Петроград. 22 дек. (4 янв.)

Дорогой друг,

Завтра вместе с русской делегацией в Брест-Литовск предполагает ехать Троцкий. Он хочет обсудить вопрос о месте проведения переговоров (нейтральная территория), по которому, он думает, дело не дойдет до разрыва. Кроме того, он хочет лично оценить действительные намерения австро-германской делегации, в порядочность которой он ни капли не верит. Он надеется, наконец, на месте нащупать настроение германского общественного мнения. Его поездка будет, вероятно, короткой. Кроме того, отдохнуть на несколько дней в Финляндию уезжает Ленин^{89}. Вот мы и остались без диктатора.

Троцкий берет в Брест Радека. Он верит в его чрезвычайно живой ум, в его политическую честность и убежден, что непримиримость и принципиальность энергичного и пылкого Радека взбодрят более спокойных и мягких Иоффе, Каменева и других русских делегатов. Участие Радека, австрийского подданного, левого социал-демократа, в брестских переговорах, очевидно, вызовет возмущение делегаций противника.

Я попытался умерить то очень сильное и опасное для нас впечатление, которое произвели на Троцкого сведения, полученные в последние дни из Франции и Англии и, вероятно, подброшенные, скорее даже подготовленные австро-германской делегацией, находящейся в настоящее время в Петрограде. Троцкий считает, что между союзниками и Германией официально начаты сепаратные мирные переговоры. Он рассуждает так: союзники, признающие невозможность добиться победы, решили воспользоваться слабостью России, чтобы заключить мир за ее счет и пожертвовать восточными народами, включая Румынию, объяснив затем этот отказ от своих принципов ссылками на предательство большевиков.