Записки о будущей японо-американской войне

— Четыреста? — Ягинума повернул голову. — Что это? Какой смысл?

— «Short-400», т. е. в четырехстах ярдах недолет. Это — сообщение о недолете снаряда, — ответил связист. — Где-то какой-то суб’ект, наблюдая за пополнениями, сообщает об этом неприятелю.

В это время далеко в море снова блеснули два огня. Если бы измерять по часам, можно было бы заметить, что промежуток между вспышками равнялся 5 секундам и менее, чем через 30 секунд после вспышек, на этот раз вверху близ скалы, — два разрыва.

И снова звук репродуктора:

- -. - —- - __ — __ __ __ __ __ __ __ __

. -. __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __

. -. __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __ __

— «Over-100» — перелет 100 ярдов, — это черт знает что!

В третий раз оранжевый блеск далеко в море и мощное сотрясение воздуха Японской Ривьеры. И после того, как репродуктор выстукал «Ок-ок-ок», начались беспорядочные выстрелы и залпы. Земля загудела от взрывов.

На следующий день в токийских газетах появились корреспонденции об этом происшествии под заголовком: «Телеграмма из Одавара. Беседа с радиолюбителем г. Ягинума». Приведем некоторые выдержки:

— Этот артиллерийский обстрел длился свыше девяти минут, и снаряды ложились все в одно место. Сначала я не соображал, по какой цели они бьют и в бинокль усиленно разглядывал то место, куда ложились снаряды. Что-то похожее на экспресс показалось со стороны туннеля и направилось прямо, освещая путь фонарями. Поезд быстро летел к тому самому месту, где как раз в это время глухо рвались снаряды.

«Что-то будет?» — мелькнула мысль, и сердце сильно забилось… Но поезд сейчас же скрылся из виду….. «Странно, странно» — проносились мысли. В это время бывший со мной связист непрерывно твердил о том, нет ли где-либо поблизости дома, в котором оборудовано радио для связи отсюда в направлении юго-восток. Я вспомнил о том, как дней пять тому назад, вместе с г-ном Нияги, ходил на этюды. С ящиками красок за спиной мы бродили по окрестностями, высматривая интересные места, обращая взоры то на один, то на другой холм или долину. На склоне прибрежных гор, примерно на расстоянии более полукилометра от моего дома и как раз в юго-восточном направлении, скрытый среди сосновой рощи стоял европейского типа дом, крытый красной черепицей.

В этот день я сделал с него этюд и, заметив на крыше дома маленькую бим-антенну, подумал: «А и здесь видно есть наши! Однако интересно, что здесь делают. Может быть, держат связь с Австралией?»

Дом казался мне все же подозрительным, а потому, когда произошло это событие, мы вместе с связистом стали поспешно взбираться в гору по темной горной тропинке. Осмотрев дом, мы убедились, что так оно и было. Великолепная аппаратура радиотелеграфа, не хуже моей, валялась растоптанная сапогами или чем-то другим. Хозяина дома нигде не было. Судя по тому, что в доме имелись стулья, столы, кровати, было очевидно, что здесь жили европейцы. Вернувшись на полицейский пост, я стал расспрашивать о доме, и получил ответ: — Это дача одного из служащих Иокогамской граммофонной компании. А насчет того, что там жили европейцы, — нам неизвестно.

Газетные заметки сообщали, кроме того, что корабль противника, вышедший из Манилы, был, по-видимому, подводной лодкой и что поезд, замеченный Ягинума, упал в море со скал между Небугава и Манадзуру. Газета заключала: «Недальновидность властей, проложивших такую важную линию, как главная линия Токаидо, по месту, открытому для артиллерийского обстрела с моря, повсюду вызывает горячие порицания»,

Газета, однако, умалчивала о том, что этот поезд вез вновь сформированный штаб Манильской экспедиционной армии и находившийся в его распоряжении вспомогательный отряд и что командующий армией генерал Маки Эйю и свыше 700 человек офицеров и солдат бессмысленно погибли в водах Сагаминода.

2

— Что такое? Что это там повязано на левой руке командира? — сказал тихо один из матросов, сидевших у командирского мостика миноносца Куруми. Они курили, провожая взглядами лейтенанта Маки, поднявшегося на мостик.

— Это? Это, знаешь…, - ответил другой, — это траур!

— Да ну тебя, не валяй дурака, — сердито бросил первый и толкнул его локтем. — Вижу, что траур, да кто умер-то?

— У него-то? — дурашливым тоном спросил матрос, получивший толчок локтем. — Да ты что? Не слыхал, что ли? Отец у него убит.

— Отец?… Ты это про генерала Маки? Того, из армии?

— Ну, да. Про того, что недавно назначен был командующим Манильской армией. Ведь он убит огнем с американской подводной лодки.

— Ну, если брешешь, — берегись! Я тебе покажу, — пригрозил матрос, снова собираясь толкнуть его локтем.

— А где же потопили этот транспорт?

— Да не транспорт! Его убили, когда он ехал в поезде.

— Дурак ты! В каком же это флоте имеются такие подводные лодки, что пускают торпеды в поезда?

— Вот и видно, что у тебя самого винтиков не хватает! А разве на подводных лодках нет орудий? Разве не может она появиться в Сагаминода, да расстрелять поезд, идущий по Токаидской линии? Подумай хорошенько.

— Поди ж ты! Вот ведь как! — сказал матрос, широко открыв глаза.