Записки о Петербурге. Жизнеописание города со времени его основания до 40-х годов X X века

По показаниям Рысакова, схваченного на месте покушения, были арестованы все известные ему члены организации. Народовольцы с волнением ждали общественной реакции. В. Н. Фигнер писала в своих мемуарах «Запечатленный труд»: «...я бросилась к своим. Когда я вошла к друзьям, то от волнения едва могла выговорить, что царь убит. Я плакала, как и другие: тяжелый кошмар, давивший десять лет молодую Россию, был прерван; ужасы тюрьмы и ссылки, кровь наших мучеников — все искупала эта минута, пролитая нами царская кровь. 1яже-лое бремя снималось с наших плеч, реакция должна была кончиться, чтобы уступить место обновлению России».

Но реакция общества оказалась противоположной ожиданиям народовольцев. «На месте преступления, — вспоминал А. Н. Бенуа, — я побывал с мамой дня через два. Однако к самому месту, т. е. к перилам набережной Екатерининского канала, нельзя было подойти из-за толпы. Издали было видно, что на том месте, где взорвалась вторая, убившая государя бомба, выросла целая гора венков и цветов, а вокруг этой горы стояли часовые и никого не пропускали... А дней через десять выросла на месте покушения и часовня, скромная, но изящная, построенная из непокрашенного дерева и увенчанная золотой луковицей... Все нараставшая гора цветов теперь была расположена вокруг часовни, и тут же стоял стол для пожертвований на постройку храма на месте убиения царя-мученика — иначе убитого государя не называли. Рассказывали, что уже собраны баснословные суммы. Все рассказы носили почти одинаковый характер — ужас перед свершившимся и абсолютное осуждение преступников-террорис-тов, тогда как до этого „нигилисты“ были почти в моде».

8 марта 1881 года Александр II был погребен в Петропавловском соборе. 3 апреля на Семеновском плацу состоялась казнь народовольцев: Андрея Желябова, Николая Рысакова, Николая Кибальчича, Тимофея Михайлова и Софьи Перовской. Из воспоминаний об этом дне хочется привести одно, хотя его автор не был на Семеновском плацу, а лишь видел проезд обреченных к месту казни: «Затрещали суровые звуки барабанов. Неясный гул, стук и гам надвигающейся лавины раздавался все больше... Впереди ехало несколько рядов солдат. А затем следовали две колесницы. Люди со связанными назад руками и с черными досками на груди сидели высоко наверху. Я помню полное, бескровное лицо Перовской, ее широкий лоб. Помню желтоватое, обросшее бородой лицо Желябова. Остальные промелькнули передо мной незаметно, как тени. Но ужасны были не они... а самый хвост процессии.

Я не знаю, откуда набран он был, какие отребья его составляли. На Сенной площади, у Вяземской лавры группировались такие фигуры. В обычное время в городе подобных выродков нет. Это были... босые люди, оборванные, пьяные, несмотря на ранний час, радостные, оживленные, с воплями несущиеся вперед. Они несли с собой лестницы, табуреты, скамьи. Все это, должно быть, краденое, стянутое где-нибудь. Это были „места” для желающих, для тех любопытных, что будут покупать их на месте казни... Они считали свою торговлю делом законным и безупречным. И смотрели на дело просто: если бы и их везли вешать, они не удивились бы, увидав эти лестницы и скамьи... Это было самое ужасное зрелище, какое я видел в жизни... Толпа пронеслась, образ ее затерялся среди пестроты жизни, но во мне он остался навсегда» (П. П. Гнедич. «Книга жизни»). Так закончилась история трагических героев «Народной воли». Процессия, напоминающая фантасмагории Босха, сопровождала их последний проезд по Петербургу.

Новый император Александр III, опасаясь покушений, вел гораздо более замкнутый образ жизни, чем его отец. Во время его поездки в Москву на коронационные торжества по всей линии Николаевской железной дороги были расставлены часовые на расстоянии 300—500 шагов друг от друга.

В 1881 году в придворных кругах столицы возникла тайная организация для борьбы с революционерами — «Священная дружина». В нее входили военные, чиновники, дипломаты, банкиры. Связи и финансовые возможности «Священной дружины» были велики, ее заграничные центры находились в Берлине, Вене, Париже. Она поставила своей целью уничтожить не только революционные организации в России, но и влиятельных революционеров-эмигрантов. «Дружина» даже издавала в целях провокации «революционные» газеты — «Вольное слово» и «Правда». Однако из-за неспособности ее участников к конспирации эта организация скоро стала темой анекдотов в Петербурге. В 1883 году она прекратила свою деятельность по желанию Александра III. Советы по искоренению крамолы поступали в Россию отовсюду; например, Бисмарк предлагал преследовать нигилисток, вовлекающих своими чарами юношей в революционное движение.