Записки о Петербурге. Жизнеописание города со времени его основания до 40-х годов X X века

Николай Павлович Анциферов переселился в Москву еще до войны, но часто приезжал в Ленинград, встречался с друзьями, навещал могилу жены и всякий раз приходил на набережную к Академии Художеств, чтобы отыскать полустертый мазок синей краской на одном из сфинксов. Этот мазок появился 5 февраля 1914 года, в день венчания Анциферова с Т. Н. Оберучевой. Шафер Анциферова, молодой историк А. В. Тищенко, возвращаясь домой после их свадьбы, «перед сфинксом... заметил кисть и баночку с синей краской. Ему было так весело, что хотелось дурачиться. Взял и сделал мазок. И вот я до сих пор, посещая свой родной город, подхожу к сфинксу и отыскиваю этот мазок...» — вспоминал Николай Павлович. Еле заметный след краски на каменном теле сфинкса напоминал Анциферову об одном из самых счастливых дней в его жизни.

Вещественных следов недавнего прошлого сохранилось много, среди них — мозаичная картина «Отъезд А. В. Суворова из села Кончаковского на кампанию 1799 года» на фасаде музея Суворова. Ее автор — художник М. И Зощенко, отец писателя Михаила Зощенко. Михаил Михайлович любил вспоминать, как отец позволил ему выложить елочку на переднем плане картины, — так в запечатленную память о полководце причудливо вплелось воспоминание о детстве замечательного писателя. Анна Ахматова поставила в эпиграф к своей «Поэме без героя» девиз герба на ограде Шереметевско-го дворца — «Deus conservat omnia» (лат. «Бог хранит все»). Да, Бог хранит все, даже то, что стерто временем, но продолжает незримо жить в памяти города. В 20-х годах на могиле Александра Блока на Смоленском кладбище часто появлялись цветы, их приносили почитатели поэта. «Мы часто гурьбой ходили на „блоковскую дорожку “... — вспоминала Лидия Жукова, — большая, широкая аллея немоты, где на березе, большой и мощной, у самого края могилы Блока кто-то ножиком вырезал: „Ты в поля отошел безвозвратно”¹²³. Буквы росли вместе с березовой корой, вытянулись, замысловато растанцевались, — какая-то фантастическая клинопись! Выветрило ее давно, должно быть, время, да и жива ли та береза?» Останки Александра Блока в 1944 году перенесли на Волковское кладбище, и давно нет той березы — и все-таки она жива, пока мы помним о ней.

Но, может быть, самое важное для нас — духовная связь с замечательными людьми 20—30-х годов, знаменитыми и безвестными, оставившими научные труды, произведения искусства или просто потаенные дневники и письма с правдивым свидетельством о своем времени. Их голоса были заглушены шумом эпохи, но именно таким людям, порой даже не зная о них, мы обязаны тем, что могли уберечь себя от нравственной порчи. Одна из них — Евгения Александровна Свиньина, старая, мудрая женщина, умершая в блокадном Ленинграде зимой 1942 года. В письмах она просила внучку Асю не мечтать о возвращении на родину, прежней России она не найдет, прошлое умерло, и «как ни дорога могила, но жить на могиле и могилой нельзя». Анастасия Борисовна Дурова (Ася) приехала в Ленинград в 1959 году, пришла в квартиру, в которой жила бабушка, и оказалось, что Евгению Александровну здесь помнили, — соседка сохранила ее иконки, несколько фотографий, письма; видно, было в старой женщине из «бывших людей» нечто, отчего память о ней сберегли в страшную пору блокады. Такие, как она, люди сохраняли лучшие качества людей прежней России, и эти качества унаследовали их потомки. Анастасия Борисовна Дурова, работавшая в Москве в 60 —70-х годах, передавала за рубеж рукописи А. И. Солженицына, помогала многим участникам правозащитного движения, она никогда не была равнодушна к тому, что происходило в России.

Завершить эту книгу я хочу рассказом о двух ленинградских ученых, астрофизике Николае Александровиче Козыреве и историке Льве Николаевиче Гумилеве. Их имена вошли в историю науки: Л. Н. Гумилев — автор ряда работ, посвященных истории Центральной и Восточной Азии, и создатель учения об этногенезе, Н. А. Козыреву принадлежит несколько значительных открытий в области астрофизики и создание «теории времени», согласно которой источником космической энергии, которая организует наш мир, является время. В 30-х годах они были очень молоды, им обоим прочили блестящее будущее в науке, но познакомились они не в Ленинграде, а в норильском концлагере в 1939 году.

Сотрудник Пулковской обсерватории Н. А. Козырев был арестован осенью 1936 года; тогда НКВД затеяло дело о «заговоре» интеллигентов, жертвами которого стали многие ленинградские ученые. Одного из них, директора Астрономического института Б. В. Нумерова, обвинили в создании «фашистской зиновьевско-троцкистской террористической организации», по этому делу было осуждено более ста человек, в том числе Н. А. Козырев. Сту-

дента исторического факультета ЛГУ Льва Гумилева арестовали в марте 1938 года (это был третий его арест) и после суда осенью 1939 года этапировали на север. Там, в концлагере за Полярным кругом, они и встретились.