Записки о России. XVI — начало XVII в.

Таким образом, разбор разных точек зрения на историю создания записок Горсея подтверждает главное: в составе источника есть разновременные слои, время написания которых влияет на содержание конкретных известий; это необходимо учитывать при выяснении их достоверности.

Сбитость хронологической сетки в сочинении Горсея искупается достоинствами его «Путешествий» — живыми зарисовками современника и очевидца, уникальностью его наблюдений. Ведь историк политической жизни России конца XVI в. находится в трудном положении. С 1576 г. не велись больше общерусские летописи, составители которых тщательно фиксировали все важнейшие, с их точки зрения, события внешней и внутренней политики. Случайные сведения местных и частных «летописчиков» уже не дают общей картины внутренней жизни государства. Разрозненные указания актов — жалованных, купчих, духовных грамот, синодиков, вкладных книг в монастыри — могут быть полезны в основном для воссоздания биографий отдельных деятелей. Многочисленные делопроизводственные материалы писцовых и переписных книг рассказывают — да и то весьма скупо и лишь после больших усилий по извлечению и систематизации их сведений — только о социально-экономической истории. На долю историка политической жизни остаются крохи со стола историка-экономиста да наблюдения далеко не беспристрастных иностранцев.

Остановимся на критике данных источника, активно используемых в работах по русской истории и определяющих источниковую ценность записок.

«Путешествия» открываются очерком событий, происходивших в России в начале XVI в., до приезда автора в Москву: от упоминания о великом княжении Василия III до известия о пострижении Марии Темрюковны. Этот рассказ Горсея почти не дает сведений, которые были бы неизвестны по другим источникам. В своем повествовании автор основывается главным образом на устных рассказах. Ссылка Горсея на «хроники» князя Ивана Федоровича Мстиславского едва ли указывает на летописные русские материалы автора, иначе не было бы таких ошибок и путаницы. В известном смысле объяснением этого места можно считать пристрастие Горсея к именам высокопоставленных лиц: И. Ф. Мстиславский у Горсея не просто князь, а «великий первый князь царской крови», «первый князь страны»; при этом особо отмечается его дружеское расположение к нему, Горсею. «Любовь и дружба» Мстиславского к Горсею подчеркивается передачей ему «хранимых в секрете» хроник. Мимоходом автор «Путешествий» ошибается при сообщении возраста И. Ф. Мстиславского: по Горсею, ему 80 лет, хотя известно, что он упомянут как рында (т. е. на первой, юношеской службе) в 1547 г., а умер в 1586 г.[45] Точно так же упоминает Горсей имена Уолсингема, Бэрли, Бориса Годунова, Федора Никитича Романова.

О приблизительности информации Горсея говорят ошибки в тексте этой группы известий: Иван IV якобы завоевал Смоленск (присоединенный его отцом, которого Горсей называет Василием Андреевичем), а также Дорогобуж и Вязьму, присоединенные Иваном III, и т. д. После фразы: «…перейду к временам, известным мне самому», читатель вправе ожидать изложения событий 70-х годов. Вместо этого следуют сообщения о захвате городов Нейгауза, Дерпта (Юрьев, Тарту), взятых в начале Ливонской войны, в 1558 г., затем упоминаются Пернов (Пярну), Гопсаль (Хаапсалу), Венден (Цесис), Лиль (захваченный в 1575–1576 гг.), и кончаются «ливонские» известия осадой Ревеля (Таллинна) и разграблением Нарвы.