Записки о Шерлоке Холмсе

– Ах, случилось такое!.. – воскликнул он, сжимая виски руками.

– Что такое?

– Блессингтон лишил себя жизни!

Холмс свистнул.

– Представьте себе, он сегодня ночью повесился.

Мы вошли, и доктор проводил нас в комнату, которая, очевидно, служила ему приемной.

– Понимаете, я так расстроен, что положительно не знаю, что делаю и говорю. Полиция уже наверху составляет протокол.

– Когда вы узнали, что он повесился?

– Сегодня утром. В семь часов горничная по обыкновению принесла ему чай и нашла его висящим посередине комнаты на крючке. Очевидно, он надел себе на шею петлю, стоя на несгораемом шкафу, который вам вчера показывал, и потом спрыгнул с него.

Холмс стоял некоторое время в глубоком раздумье.

– Если позволите, я пройду наверх, – сказал он.

Мы отправились туда в сопровождении доктора.

Когда мы вошли в спальню, глазам нашим представилось ужасное зрелище. Как я уже говорил, мистер Блессингтон производил впечатление рыхлого и мягкого человека. Вися же и качаясь на крючке, он совершенно потерял человеческий облик. Шея у него была вытянута, как у ощипанного цыпленка, между тем как все остальное туловище представляло бесформенную массу. Одет он был в одну только длинную ночную сорочку, из-под которой, как палки, торчали опухшие голые ноги. Около него стоял угрюмый полицейский инспектор и что-то заносил в свою записную книжку.

– А, мистер Холмс! – сказал он, обращаясь к моему приятелю, когда мы вошли в комнату. – Очень рад вас видеть.

– С добрым утром, Ланнер! – ответил Холмс. – Вы не в претензии, что я пришел сюда? Вам рассказывали о событиях, предшествовавших этой драме?

– Да, я кое-что слышал.

– Что же, какое вы составили себе мнение?

– По моему мнению, этот господин помешался от страха. Очевидно, он спал довольно долго, о чем свидетельствует сильно измятая постель и порядочное углубление на тюфяке, где он лежал. Как вам известно, чаще всего самоубийцы лишают себя жизни под утро, около пяти часов. Около этого времени он и повесился.

– Судя по окоченелости мускулов и членов его тела, я думаю, он умер часа три тому назад, не больше, – заметил я, пощупав тело покойника.

– А в комнате вы ничего не нашли подозрительного? – спросил Холмс.

– Нашел только отвертку и несколько винтиков на умывальнике. Затем он, видно, много курил за ночь, потому что я нашел в камине четыре окурка от сигар.

– Гм, – сказал Холмс, – а вы нашли мундштук, из которого они были выкурены?

– Нет, его что-то не видно.

– А портсигар?

– Его я нашел в сюртуке Блессингтона.

Холмс открыл портсигар и понюхал последнюю оставшуюся там сигару.

– Это гаванская сигара, а найденные в камине сигары особого сорта, какие в большом количестве привозят голландцы из своих ост-индских колоний. Они обыкновенно завернуты в солому и тоньше по всей длине, чем сигары любой другой марки.

Сказав это, Холмс вынул что-то из кармана и стал подробно исследовать и измерять четыре окурка.

– Две сигары были выкурены из мундштука, а две без мундштука, – сказал он, – кончики у двух сигар были отрезаны острым ножом, а у двух других были отгрызены хорошими зубами. Мы имеем дело, мистер Лайнер, не с самоубийством, а с обдуманным и хладнокровно выполненным убийством.

– Не может быть! – воскликнул сконфуженный инспектор.

– Но почему вы так думаете?

– Да зачем же прибегать к такому трудному и требующему много времени способу убийства, как повешение?

– В этом-то мы и должны разобраться.

– Каким же путем, по вашему мнению, они могли проникнуть сюда?

– Через парадную дверь.

– Она была утром закрыта.

– Стало быть, она была закрыта за убийцами.

– Почему вы знаете?

– Я видел их следы. Подождите одну минуту, и я дам вам более подробные сведения, каким образом было совершено преступление.

С этими словами он подошел к двери и стал ее внимательно рассматривать со всех сторон. Затем вынул ключ, который находился с внутренней стороны комнаты, и точно так же подробно исследовал его. Кровать, ковер, стулья, камин, мертвое тело и даже веревка были осмотрены им самым тщательным образом, и только по окончании осмотра он попросил меня и инспектора помочь ему снять тело. Он перерезал веревку и почтительно опустил Блессингтона на простыню.

– Откуда эта веревка? – спросил он.

– Она, очевидно, отрезана от этого мотка, – сказал доктор Тревельян, вытаскивая из-под кровати свернутую в кольцо веревку. – Блессингтон ужасно боялся пожара и всегда держал при себе веревку, чтобы вылезти при помощи ее из окна, если загорится лестница.

– Да, эта веревка значительно облегчила их труд, – сказал многозначительно Холмс, – план преступления совершенно ясен, и я ручаюсь, что после обеда буду в состоянии дать вам более точные сведения. Я возьму с собой эту фотографическую карточку Блессингтона, стоящую на камине: она поможет мне в моих розысках.

– Неужели вы нам ничего не скажете? – спросил доктор.