Записки о Шерлоке Холмсе

Меня это немножко удивило, и тогда я думал, что деньги ей нужны на какую-нибудь женскую прихоть, на новое платье или что-нибудь другое в этом роде.

– На что тебе понадобилась такая сумма? – спросил я.

– Вот видишь! – ответила она игривым тоном. – Ты сказал, что будешь моим банкиром, а банкиры никогда не спрашивают своих вкладчиков, на что им нужны деньги.

– Если тебе действительно нужны деньги, то, конечно, я их дам, – ответил я.

– О, да, они мне очень нужны.

– Но ведь ты можешь мне сказать, на что?

– Через несколько дней, может быть, но не теперь, Джек.

Заручившись таким обещанием, я, конечно, успокоился, хотя это было первый раз, что у жены оказался от меня секрет. Я выдал ей чек и с тех пор ни разу не вспоминал об этих деньгах. Быть может, этот факт не имеет ничего общего с тем, что произошло, но я все-таки предпочел рассказать вам его.

Я уже говорил вам, что недалеко от нас находится небольшая хижина; чтобы попасть туда из нашего дома, нельзя пройти прямо по полю, а надо идти по большой дороге и потом свернуть на тропинку, ведущую через красивый лесок из шотландских елей. Я часто гулял в этом лесу, наслаждаясь прохладой и тенью больших деревьев. Этот домик стоял пустой в течение восьми месяцев; я очень часто останавливался перед ним, думая, как хорошо бы можно было здесь устроиться. Его крытое крылечко почти совершенно утопало в зеленых кустах жимолости.

Вдруг в понедельник вечером, совершая свою обычную прогулку, я встретил пустой воз, отъезжающий, очевидно, от домика, а затем около крылечка увидел разложенные на земле еще не внесенные вещи. Очевидно, кто-нибудь наконец снял этот домик. Проходя мимо него, я с любопытством человека, которому нечего делать, заглянул в окно, соображая, что за люди поселились по соседству от меня. Случайно взглянув наверх, я увидел в открытом окне второго этажа какое-то лицо, устремившее на меня свой взор.

Я не знаю, мистер Холмс, кому принадлежало это лицо, но от его взора у меня по всему телу пробежали мурашки. К сожалению, я стоял слишком далеко, так что не мог разобрать его черт; во всяком случае, в нем было что-то неестественное, нечеловеческое. Таково было вынесенное мною первое впечатление. Когда же я сделал движение, чтобы подойти поближе и рассмотреть существо, смотрящее на меня, оно моментально исчезло, и притом с такой быстротой, как будто кто-нибудь его увлек в глубину комнаты. Я постоял минут пять, думая, что оно опять появится, и пробуя анализировать полученное впечатление, но напрасно – лицо больше не появлялось. Я не могу сказать, чье это было лицо – мужское или женское, хотя отлично заметил, что оно было мертвенно-желтого цвета, с холодным, неподвижным взором, какого я никогда не встречал у людей. Это обстоятельство так заинтересовало и в то же время взволновало меня, что я решил рассмотреть поближе и познакомиться, если возможно, со странными новыми обитателями этого домика. С этой целью я подошел и постучался в дверь, которая моментально была открыта высокой худой женщиной с неприветливым лицом.

– Чего вам надо? – спросила она с сильным северным акцентом.

– Я ваш сосед, – сказал я, указывая на мой дом, – я видел, что вы только что переехали, и потому зашел узнать, не нужно ли вам в чем-нибудь помочь.

– Чего вы лезете, когда вас не спрашивают? – закричала она и перед самым моим носом захлопнула дверь.

Удивленный и сконфуженный, я повернулся и пошел домой. Целый вечер я старался думать о различных предметах, но мои мысли упорно возвращались к странному видению в окне и к грубому приему старой женщины. Зная нервность и суеверность жены, я решил ничего не рассказывать ей о происшедшем. Ложась спать, я мимоходом сообщил ей, что кто-то поселился в соседнем домике, на что она мне ничего не ответила.

Обыкновенно я сплю очень крепко. Все знали, что раз я засну – меня ничем нельзя разбудить; но в ту ночь, вероятно, вследствие сильного возбуждения, я спал менее крепко. Вдруг я почувствовал сквозь сон, что кто-то ходит по комнате; просыпаясь постепенно, я увидел, что моя жена совсем одета и выходит из комнаты в накидке и шляпе. Я хотел было произнести слова удивления или протеста, но мой взгляд вдруг упал на ее лицо, освещенное горящей свечой, и я онемел от изумления. Мертвенная бледность покрывала ее лицо, сама она дрожала и тяжело дышала от волнения, причем постоянно поглядывала на мою кровать, очевидно, боясь, чтобы я не проснулся. Затем, убедившись, что я сплю, она бесшумно скользнула из комнаты, и через несколько секунд я услышал, как скрипнула парадная дверь. Я сел на кровати и ощупал свою голову, чтобы убедиться, что это не сон и что я, действительно, проснулся. Было три часа утра. Куда могла уходить в такой час моя жена?

Так просидел я минут двадцать, теряясь в догадках и стараясь найти какое-нибудь объяснение. Но чем больше я думал, тем больше все это казалось мне необъяснимым и странным. Только я собрался встать, как вдруг дверь внизу тихо отворилась и на лестнице послышались шаги моей жены.

– Куда ты ходила, Эффи? – спросил я, когда она вошла в комнату.