Записки одессита

– Это начало истории, preface. Приехали мы в ресторан, где этот день рождения… Заходим в зал, и я вижу ситуацию совершенно феллиниевскую. Сидят 20 баб, нафаршированных, в богатых шмотках, в кружевах, а мужиков человека три. Стол накрыт по большому счету: икра черная и все к ней. Оказывается, это торговые люди гуляли. Значит, заходим… Именинница кидается со мной целоваться: «Егор, я так рада, что ты пришел!» Я могу на Библии поклясться, что прежде никогда ее не видел. Как выяснилось, она была директор магазина, эта именинница. Короче, мы сели с аспирантом за стол… Сидим голодные, без подарка, цветы померзли, у самих тоже вид блеклый, да и одеты не очень, – всем понятно, что ребята просто пришли пожрать. Осматриваемся: телок очень много, причем телки хорошие, упакованные. А напротив меня сидит мужик, такой волчара, скуластый, костистый, с большим кулаком. Сидит и смотрит на меня все время. Потанцевал я с одной телкой, с другой, возвращаюсь за стол, и вдруг он говорит мне: «Ну ты доцент, что ли?» А мы тянем с моим аспирантом такую игру, что он профессор, а я доцент. И он говорит: «Доцент тупой?» Помнишь, дурка такая была, шутка откуда-то? Я говорю: «Ну так, получается». Он подходит и садится со мной рядом: «Ну чё ты?» И задирает меня явно. Чего он ко мне приебывается, думаю, – вроде нам нечего делить? Раз меня цепляет, два… И так, и так, и этак. А Фролов был очень здоровый мужик, шкаф такой, мастер спорта по гимнастике, он мог 80 раз отжаться, – и вот он недобро смотрит на этого парня. А я спускаю все на тормозах. И посматриваю на хозяйку, которая завмаг, – она по меркам 84-го года была миллионершей, а я нищим, по любым меркам. Мы с ней получали по 200 рублей – только она в день, а я в месяц. Меня сильно смущает эта разница, и я никаких шагов не делаю… Но в какой-то момент Марго мне говорит: «Пойди, пригласи именинницу». Иду: «Можно вас пригласить?» «Ну, давайте». Танцую с ней абсолютно корректно, полтора метра, это важно – позже станет ясно почему, – и думаю, как бы поскорее дотанцевать, а то вон еще икру принесли черную, я теряю время. Тут как раз подходит один из гостей, такой Моня с толстым животом, и отбирает у меня именинницу! Все вроде как по заказу, если б не одна деталь. Он при этом мне говорит: «Иди отсюда». Я его мог бы одним ударом убить. Но я без подарка, я принес цветыу мороженые – так что надо смириться… Я смирился и" за столом только шепнул аспиранту: «Какой-то на– f® гловатый пацан». А Фролову только дай команду^ Он, бывало, чуть выпьет, так сразу хочет сражаться за справедливость…

Это было так очевидно все: двое нищих на празднике у завмагов, сидят, утираются. Именинница понимает, что случился конфуз в их торговой среде, и хочет его как-то сгладить. Подводит к нам этого толстого противного Моню и говорит ему: «Ты не прав. Извинись перед Егором, ты же мне обещал». Но Моня не извиняется, а берет меня пятерней за харю и говорит этой телке: «Да пошел он на хуй». И уходит. Вот так оно было. Но когда Моня сделал это, я понял, что курок взведен и спусковой крючок будет непременно нажат. Я сказал Вите: «Щас мы их будем мочить». И нам обоим ясно, что вдвоем мы их всех поубиваем, этих завмагов, легко. Я осматриваюсь…

Вижу, волчара сидит напротив меня, смотрит на это все, расслабленный такой, улыбается. Я не знал тогда, кто он такой, но он был по рангу первым в этой компании, такое сразу видно. И я ему говорю: «Слышь, иди сюда». Подходит, смотрю: он здоровый малый… Садится.

– Это ты сказал, что доцент тупой?

– Ну ты же и правда тупой.

– Ты уверен в этом? И тут я ему дал в нос головой. Если уж

убьешь, то надо бить. У него сразу потекла кровь с двух ноздрей. Он сидит, молчит. Сразу взял салфетку со стола и приложил к носу.

– Слышь, ты, пидорас, – это я ему. А он молчит. Витя со своей стороны хватает его за яблочко и говорит: Ты, пидор, все понял? Отвечай, когда тебя спрашивают!

Понял, нет вопросов. – Ну тогда сиди и молчи. И тут деталь набоковская: волчара стал масло жрать, сливочное, его подали к икре, и оно было в шарики скатано. Он ест, а Витя его спрашивает:

– Ну что, тебе еще по ебальнику дать?

– Не, не, пацаны, я все понял.

Мы вроде успокоились. Было как-то странно: сперва волчара задирал нас, а мы не задирались. А когда Моня завел нас, мы не стали его бить, сразу выступили с вол-чарой. Наверно, нам хотелось, чтобы все было честно, в порядке очередности.

Я сказал:

– Так, а теперь с Моней разборка.

И сказал ему до драки тот же текст, что волчаре – после:

– Слышь, ты, пидор… – и добавил: – Идем поговорим. Он встал, мы зашли в туалет.

– На хера ты меня оскорбил?

– А что такое?

Я смотрю на этого, хлипкий такой завмаг, понимая, что бить его нельзя. Но что-то ж надо делать. И тогда я ему даю пощечину. Потом другую.

– Если ты дернешься, я тебя убью.