Записки офицера погранвойск, или - Муравейник (СИ)

— Пойдёте на переговоры — сделайте вид что их воинское искусство — блеф, а сами они мужики с грудями и не стоят того воздуха каким дышат. Такое оскорбление ни одна Ама не вынесет. Сама боя запросит, чтоб лично обидчика раскроить на кусочки. Если не сработает нанесите ранение кентавру и подстрелите мамонта. Эти животные для них, как члены семьи. Мстить будут не смотря ни на что.

— А татары? — Маркова волновали двадцать тысяч монголоидов почётного эскорта на берегу Золотинки.

— Эти не вмешаются, — пояснял Агф, — формально они отдали территорию Вам. И за события происходящие не на их земле они ответственности перед Зонги не несут. Им даже любопытно — справитесь с Амами или нет? Хитрят всадники бека. Если увидят что вы их легко уложите, то могут и союз военный запросить, чтоб в поход на страну двуликих пойти, — перспектива однако была ещё та.

От схватки на берегу начинала зависеть судьба двух огромных континентов. Моряки пока держали нейтралитет у подножия — наблюдали. Жуков разминался вдыхая и выдыхая — сосредотачивался перед боем. Амы неумолимо приближались по берегу растянувшись короткой цепочкой. Сбоку сквозь лес, четрыхаясь и матерясь шло сопровождение из двух туменов Урагхбека. За деревьями напротив городка плотников сосредоточились невидимые в маскировке звери. Зубков командовал озадачивая всех кто был под рукой. Мастеровые Агфа спешно уходили через запруду на другой берег под укрытие горы. В конюшне ржали не поенные с утра лошади рабочей команды. Солнце поднялось над горизонтом и осветило место предстоящей встречи.

— Жуков, Лёша, — ты только ниндзю не изображай из себя. Попроще с ней. Если что-то не так — вали без сантиментов, — напутствовал рукопашника и Ахмеда капитан, — И главное — забудь что она баба. Ахмед — прикрой его. Не жалей патронов. Они тогда тебя от волков вытащили, — не удержался, и таки напомнил про должок старика спортсменам начальник заброшенной на Тейю заставы.

— Всё будет путём тащ капитан! — спокойно отвечал старшой сержант поправляя ножны со вторым режиком на бедре. Щелкнул затвором макарки, коротко клацнул предохранителем, сунул пистоль в кобуру на животе. Скинул лифчик с магазинами. Глянул на зелёные головки трассирующих патронов одного из рожков и сунул оранжевое хранилище для боеприпасов в боковой карман. Каску оставил. Хотел снять броник, но передумал. Обговорил со старшиной ми Файзуллой и пулемётчиками сигналы на открытие огня и целеуказание, — Ну, я пошёл, — спросил разрешения главный ВПБГэсник. Как на рынок за семочками собрался.

— Рацию не забудь, — не оставил без внимания экипировку сержанта Маркин.

— Пусть дед Ахмед несёт. Мне — мешать будет, — нисколько не вежливо отмахнулся от средства связи на своих плечах спортсмен.

* * *

— А как мы узнаем, что Ама приняла вызов? Старшина! Ну-ка глянь у кого из них деревяшка на шее и коса длинная? — от бессонницы начинаешь соображать проще. Шелуха сама отпадает. Уставший мозг сам отсекает лишнее, чтоб не перенапрягаться.

— Перед первым слоном. За ней трое рабов на конях и видимо заместительша на кентавре, — Виктор Иванович не отрывался от трубы сопровождая приближающуюся колонну, — От татар гонец в сторону девок, — сообщил старшина.

Колонна остановилась. Сверху, прямо на кентавра с командиром на спине, спускался от леса спешенный кавалерист с опущенной вниз головой. Он шёл, так как будто хотел пройти этот путь, как можно медленнее. Часто останавливался, оглядывался назад и вытирал лицо рукой. Посланник был молод, не имел при себе оружия, что само по себе удивляло и часто спотыкался и даже один раз упал. На полученные царапины, ушибы и хлёсткие удары веток кустарника безоружный не обращал внимания. Бедная одежда раба, ошейник в руке и рваные в нескольких местах штанины, говорили наблюдателю, что это не самый лучший воин в рядах монгольских всадников. Коим можно и пожертвовать. От кромки леса за движением пехотинца наблюдала свита бека с угрюмым сожалением и в ожидании неизбежного представления.

— Он дал ему свободу перед смертью, — прокомментировал ошейник в руке и приближение плачущего бедняги к кентавру Агф.

— Почему? — нравы гостей не внушали миролюбия.

— Видимо бек, захотел что-то важное передать Аме. А самостоятельное желание, приближение и попытка заговорить с посланцами большого Зонги караются смертью, вне зависимости кто ты: бек, простой боец или раб. Он передаст послание, и его убьют, — те пограничники, кто оставил наблюдение за колонной и услышали слова строителя — повернулись в сторону берега реки в сомнении. Ладно, убить человека в бою, в обороне, в схватке, но просто так? Лишь за то, что подошёл! И сказал слово! Предсказанная жестокость, как-то не очень сочеталась с внешним обликом и самим понятием женского рода. Никто не верил, что те, кем они любовались недавно — способны на изуверский минигеноцид к подчиненным расам и особенно к мужчинам, — Видите в руке ветку с листиками? Это знак что парнишка посланец и несёт вести. Ама обязана сначала выслушать посланного на заклание, выяснить все нюансы и, лишь потом, может его уничтожить.