Записки опера, или Оборотни из военной разведки

Подключили и силы радиоконтрразведки, что сразу принесло некоторую подвижку в изучении объекта оперативной заинтересованности. Анализ передаваемых шифровальных сообщений радиоразведывательным центром ЦРУ США из Франкфурта-на-Майне показал, что начиная с января 1959 года эти сообщения постоянно шли для неизвестного агента, вероятнее всего, осевшего в пределах Москвы или Московской области. Передачи велись в 22:00 по субботам и в 6:30 по воскресеньям. Но все же главной удачей контрразведчиков был перехват письма, отправленного из Москвы в Калинин на имя Попова от имени некого Смирнова. Обстоятельное исследование почтового вложения специалистами показало, что в письме имеется тайнописный текст. В нем Попова благодарили за высокое качество собранных и переданных им (в ЦРУ. — А.Т.) материалов и ставились очередные задачи по сбору секретной информации. Интересовались янки и новым местом службы офицера. Тексты и конверт сфотографировали. Тайнопись чекисты прочитали и «спрятали» в конверт, который тут же отправили адресату.

Живя в Калинине в ожидании назначения на новое место службы, Попов часто общался с офицерами-секретоносителями местного гарнизона, что свидетельствовало о вероятном сборе им очередной порции «товара» — шпионской информации для продажи заморским хозяевам.

В феврале 1959 года Попов в очередной раз приехал в Москву. Вновь остановился в той же гостинице. Сначала он пообщался с офицерами отдела кадров Штаба тыла Московской области, а потом поехал в ГРУ. Чувствовалось, что эти контакты не случайны и что таким образом он «ошкуривает» своих будущих и старых коллег, выуживая секреты у болтливых говорунов.

Учитывая тот факт, что чекисты уже располагали прямыми доказательствами не только его причастности, но и активизации в работе на ЦРУ, в целях минимизации наносимого вреда стране и ее вооруженным силам было решено в очередной приезд в Москву задержать офицера-оборотня.

19 февраля 1959 года П.С. Попов был арестован. В ходе личного обыска у подполковника Попова контрразведчики обнаружили: в записной книжке домашний телефон Лэнжелли; пароли для вызова на личные встречи; шесть листов специальной копировальной бумаги; блокнот, в котором при помощи тайнописи был записан текст очередного агентурного донесения американцам. Одновременно провели обыск и на квартире Попова в городе Калинине, в ходе которого нашли и другие предметы шпионской экипировки, в частности, в укромном месте хранилась инструкция по способам связи агента с разведывательным центром на территории США как в условиях Москвы, так и заграницы. Нашли план односторонних радиопередач «центр — агент», шифровальный и дешифровальный блокноты, проявитель тайнописных текстов на бумаге и другие предметы, свидетельствующие о связи советского офицера с американской разведкой. П.С. Попов был обескуражен внезапным задержанием и, понимая, что чекисты его выследили и теперь многое знают о его преступной деятельности, на первом же допросе предатель сознался.

«Колоть» шпиона на противоречиях в дальнейших показаниях не пришлось. Он заявил, что начал работать на американцев в качестве агента ЦРУ с начала 1953 года. Пошел на связь из корыстных соображений. Рассказывал подробно, как собирал секретную информацию, где и кому ее передавал. Сомнений в его откровенности у чекистов за время первых допросов не вызвало. Именно это обстоятельство позволило подвести контрразведчиков к мысли о возможности проведения оперативной игры с американской спецслужбой, которая, естественно, не должна была знать о факте задержания своего агента.

Нужно было все сделать так, чтобы янки поверили — агент работает активно, и ему можно доверять. Такая игра позволяла бы не столько дурачить противника, сколько, а это самое главное в таких ситуациях, перехватывать письма с указаниями ЦРУ по осуществлению разведывательной деятельности.

Попов признался, что в 1958 году, накануне отпускной поездки на родину, он встречался с Лэнжелли на территории Восточной Германии. Американский разведчик проинструктировал его тогда о способах двухсторонней связи. Упор делался на проведение личных контактов, особенно в первые месяцы их работы в Союзе, а потом на постепенный переход использования тайников.

Со слов Лэнжелли, он подобрал ему ряд безопасных мест для личных встреч — это детская площадка в Сокольниках, музыкальный магазин на Петровке, общественный туалет на Пушкинской площади, рестораны «Астория» и «Арагви», Центральный детский театр и вход на станцию метро «Проспект Мира».

По телефону Попов мог связаться с американцем в Москве в любое время, а лучше после 19:00, звоня ему на квартиру. На этой же встрече разведчик ЦРУ передал своему агенту адреса заграничных «почтовых ящиков», по которым он всегда мог отправить собранные материалы, зашифровав их или спрятав в письме с использованием тайнописи через «письма-прикрытия».