Записки от скуки

Человек, утверждающий, что с приходом ночи все предметы теряют вид, достоин глубокого сожаления. Внутренняя красота, великолепие вещей во всей красоте проявляется только по ночам. Днем надо выглядеть просто и скромно, а ночью лучше одеваться пышно и ярко.

Внешность человека, если она и так хороша, при ночном освещении во сто крат лучше, а самый обыкновенный голос, если он слышится в сумраке ночи, возбуждает интерес, он прекрасен. И ароматы, и звуки природы по-настоящему прекрасны лишь в ночные часы.

Поистине бесподобно платье человека, что навещает вас за полночь, даже если ночь самая обыкновенная. Молодежь, то есть люди, которые на все обращают внимание и присматриваются друг к другу, не делает скидок на время суток, и потому даже ночью, когда уж, казалось бы, человек должен быть совсем непринужденным, она стремится строго следить за своей внешностью, не меньше, чем среди бела дня. Красивый мужчина с наступлением сумерек принимается делать прическу, а женщина с приходом глубокой ночи встает с постели, берет в руки зеркало, приводит в порядок лицо и выходит из дому. Это приятно.

К богам или Будде хорошо приходить ночью по тем числам, когда там нет людей.

CLXXXV

Невежда любит судить о других и полагает, что он не ниже их по способностям, но куда ему до этого! Дурак, который достиг большого мастерства в одной, например, только игре в го, видя, как умный человек беспомощен в этом искусстве, делает вывод, что тому вообще не тягаться с ним. И так в любой отрасли знаний: нет большей ошибки, чем считать, будто ты выше другого потому лишь, что он не знает тонкостей твоей специальности.

Если монах-книжник и отшельник-созерцатель посмот-рят друг на друга придирчиво и один о другом подумает, что ему-де до меня далеко, оба они одинаково не правы. Того, что выходит за границы известного тебе, оспаривать нельзя и осуждать не годится.

CLXXXVI

В оценке, которую дает людям совершенно мудрый человек, ни малейшей ошибки быть не может.

Возьмем такой пример: допустим, кто-то перед всем честным народом несет заведомый вздор и обманывает людей. Есть люди, которые легко попадаются на его удочку и охотно верят, что он говорит сущую правду. А некоторые начинают верить ему настолько сильно, что старательнейшим образом раздувают эту ложь еще больше. Есть и такие, которым все безразлично, и они все слухи пропускают мимо ушей. Другие же, заподозрив, что здесь что-то неладно, думают про себя: «Вроде бы и поверить нельзя, и не верить нельзя».

А еще бывают люди, которые заглушают свои сомнения, полагая, что раз уж люди говорят, то вполне может статься, что так оно и есть. Иные же, лишь смутно кое о чем догадываясь, уже делают знающий вид и с умной миной кивают головами, понимающе ухмыляются, а сами ровным счетом ничего не знают. Кроме того, встречаются люди, которые, строя разного рода предположения, то вдруг думают, что может случиться и такое, то начинают сомневаться: возможно, мол, что это и ошибка.

Случаются и такие, кто, всплеснув руками, рассмеется: «Ну, а что в этом особенного!» А некоторые, несмотря на то что все досконально знают, ни словом об этом не обмолвятся; их не терзают сомнения, но они и не станут издеваться над лгунишкой, а точно так же, как и те, кто ни о чем не подозревает, пойдут его слушать. Иногда попадаются люди, которые с самого начала знают истинную цель этой лжи, но не пошевелят и пальцем, чтобы помешать ей, даже наоборот, всей душой сочувствуют тому, кто плетет небылицы, стараются помочь ему в этом.

Когда человек знающий слышит даже шутовские побасенки дурачков, то и по словам его, и по выражению лица можно понять, что он понимает все до мелочей. Более того, можно утверждать, что умудренный человек видит нас, заблудших, так, как видят предметы, лежащие на ладони.

Однако с подобными догадками не годится доходить до критики буддийских повествований.

CLXXXVII

Некий человек, проходя по тракту Кога-наватэ, с удивлением обнаружил, что мужчина, одетый в косодэ зп и ши-рокие шаровары, старательно моет в воде рисового поля деревянную статуэтку бодхисаттвы Дзидзо. Тем временем откуда-то появились два или три человека, одетых в охотничьи платья, и с возгласом: «О, да вы здесь!» – увели того незнакомца. Оказалось, что это был сиятельный министр двора Кога.

А во времена душевного равновесия это был человек замечательный, достойный всяческого уважения.

CLXXXVIII

Когда священный ковчег, принадлежащий храму Тодайд-зи, собрались из святилища Вакамия, что входит в состав Восточного храма Ч, вернуть на место, с ним отправились вельможи и сановники из рода Минамото. И тут господин Кога, который был тогда генералом, выехал вперед и принялся криками разгонять толпу перед процессией.

– Может быть, около самого-то храма и не полагается расчищать путь? – заметил ему Первый министр Цутими-кадо

– Кому, как не воину, знать обязанности конвоя! – только и ответил на это генерал.