Записки пинчраннера

Сауна? — спросил я, но создавшаяся обстановка не позволяла рассчитывать на обстоятельный ответ, и я поспешно последовал за гордо выступавшей будущей киносценаристкой. Как только мы вошли в отель для парочек, при котором и была сауна — все номера отдельные, Ооно с поспешностью, будто во что бы то ни стало хотела успеть обнажиться перед служителем, принесшим зеленый чай, мигом разделась, обмотала бедра купальным полотенцем и вошла в помещение, напоминающее поставленный на попа гроб из некрашеных досок, а я еще и брюк скинуть не успел. Когда вслед за ней я вошел туда, она уже устроила свое плотное тело на полке такой высоты, что голова ее касалась потолка, и зло смотрела на меня, ха-ха. Вообще говоря, она привела меня в этот отель, чтобы без помех как следует расспросить, и наличие сауны, должно быть, было лишь побочной причиной выбора. Но, как только мы попали в сауну с отдельными номерами, она, по своей привычке все делать обстоятельно, не могла не воспользоваться этим. На коже, пошедшей красными пятнами, с яркостью татуировки проступали следы вчерашнего сражения. Я сидел, поджав ноги, весь в ссадинах и кровоподтеках.

В этой самой сауне и началась наша беседа, или, лучше сказать, допрос. Стоило открыть рот, как пахнущий гарью воздух, нагретый до восьмидесяти градусов по Цельсию, врывался через горло в легкие, и мы с Ооно, кашляя, выдыхали огненные струи. Нагретый до восьмидесяти градусов по Цельсию воздух не располагает к тому, чтобы выбирать выражения, и я продемонстрирую сейчас в самых общих чертах, что представляло собой устроенное мне личное дознание, сопровождавшееся поджариванием. Но, как станет ясно из дальнейшего, ни вопросы, ни ответы не были необдуманными.

В. По имеющимся сведениям, в течение нескольких лет вы передавали Могущественному господину А. информацию, связанную с ядерной ситуацией, и получали за это денежные вознаграждения, значительно превышающие пособие, выплачиваемое вам атомной электростанцией. Аноним, сообщивший нам об этом факте, предложил в случае необходимости ознакомить нас с деталями. Чтобы соблюсти беспристрастность, я спрашиваю: настаиваете ли вы на том, что человек, сообщивший нам об этом, питает к вам личную неприязнь?

О. Безусловно. Я уверен, что ваш осведомитель — брат жены, бывшей жены, которая позавчера вечером, поранив мне щеку (обнаружить сейчас рану на щеке невозможно в связи с происшедшим со мной превращением), покинула дом.

В. Я допускаю, что в сведениях, сообщенных осведомителем, могли содержаться злонамеренные искажения, но как обстоит дело с главным фактом? Верно ли, что вы передавали информацию о ядерной ситуации Могущественному господину А. и регулярно получали за это денежные вознаграждения?

О. Это нельзя даже назвать информацией — я делал сокращенные переводы статей, главным образом из периодических изданий, выходящих в Европе и Америке, касающихся ядерного оружия и ядерных исследований во всех странах мира, и в виде кратких резюме ежемесячно передавал их Могущественному господину А., только и всего.

В. Согласно сообщению осведомителя, каждая передача резюме сопровождалась часовой, а иногда и двухчасовой беседой с Могущественным господином А. В таком случае вы не можете отрицать возможность и вероятность того, что, вольно или невольно, кроме резюме, вы предоставляли информацию и иного характера также. Далее, согласно сообщению осведомителя, у вас вошло в привычку называть Могущественного господина А. Патроном. Так называют лишь человека, с которым находятся в деловых отношениях.