Читаем Записки Подмастерья или Перед прочтением сжечь! полностью

Не стоит идеализировать и основную массу народа – это давно уже не народ, а электорат, пожиратель телевизии.

Истинных любителей поэзии у нас процентов 5, не более. И мы с вами говорим тут именно об этих 5% как о вероятных читателях современной поэзии и прозы.

Но эти миллионы россиян, читающих и любящих стихи, искренне считают, что теперь вовсе нет поэтов, кто отражал бы то, что у них наболело. Которые писали бы просто полную правду о нашем ужасающем бытии – в глубине страны. Ну, нет поэтов - и нет. Как нет у нас народных газет, народного телевидения, народных прав…

Что поделать, все деньги народа, не выданные ему за реальный труд - сожрала и пожирает эта космополитическая власть, чиновники и их космополитические СМИ – задоблюды. Верные холуи запада, давно продавшие и честь, и совесть за евро и доллары. Но я уверен, что истинные смелые и честные поэты у нас есть. 5-10 на всю страну, но есть. Кабы некоторые косноязычие и робость этих поэтов! Легко ли быть одному в поле воином? Так думают те, у кого душа горит за народ и за Россию.

Но их не видно и не слышно и потому читатель ищет свежего воздуха… в русской классике. Все гражданские стихи Пушкина, все гражданские стихи Лермонтова, Некрасова, Блока, и иных живших до революции – ой как современны!

Правда, сатрапы, палачи и клеветники России - теперь иные, не кажутся, как казались тому же Пушкину. Палачи народа и России ныне настоящее мещанское, свиное клыкастое, прожорливое и ненасытное, кровавое, бесстыжее, многоголовое, в галстуках, министерское, местное и госдумовское мурлище выползшее к самодержавному престолу России. Имя ему - легион!

Они и их космополитические псы, и попугаи сидят в редакциях, банках, офисах, мелькают там и сям в телеящике, рассуждают по радио, учат, определяют, пишут в журналах и в газетах. Зато теперь эти палачи, народные кровососы у всех на виду.

Я уж не говорю об особой злободневности романов Алексея Пашкова (Горького) (хоть и не числю его писателем, но это мое личное мнение): доживи ка его Власов до наших дней, проработай на заводе за 3000, а не за 50 царских рублей в месяц!

Это – вообще о глубоких темах русской классики. О чем упорно не пишут!

Это с одной стороны, говоря современной литературе.

С другой, самая слабая поэзия теперь – чистая лирика. Тот самый «беспринципный лиризм», который осточертел всем еще в советских сборниках поэзии, издававшиеся тогда миллионными тиражами. Такие убогие стишата встречаешь и в толстых журналах. Этот грязный и мутный поток бесталанных стихов, буквально сбивает с ног. Как их определить? Очень просто: положить рядом этот стишок и какой-нибудь (ну хотя бы Фета). Улавливаете разницу? Все остальное либерально-демократическое, пыжащееся быть общественно слышимой поэзией – это просто непрестанный треск запеченных сверчков, филологических кузнечиков.

Показательны в этом смысле даже стихи Бродского и Кушнера и всех нынешних, номинированных по многу раз толсто журнальных подражателей. Восхищение по поводу, стенания, плачи, слезки по теме – всем давно надоело и набило оскомину. Далее своей квартирки, дачи, своего окна – ничего не видно, или не хотят видеть? Что ж поделать, такое вот у них фасеточное зрение.


А, может, их Бог так наказал,

Слепотой? За ложные идеалы…

Мое собрание насекомых

Открыто для моих знакомых!


Ну, что за пестрая семья!

За ними, где ни рылся я!

Зато, какая сортировка!

Вот – божия коровка

Вот – злой паук!

Вот – и российский жук!

Вот - черная мурашка,

Вот - мелкая букашка

Куда их много набралось!

Опрятно за стеклом и в рамах

Они пронзенные насквозь

Рядком торчат на эпиграммах.

А. Пушкин.

Право вставлять имена «поэтов» в сей длинный список, предоставляю вольному читателю.

Какое уж там может быть современное «клеветникам России» в наших демократических журналах! Ни мурашки, ни букашки так высоко не летают, от еды, знаете ли, далековато…

Зато - в патриотических журналах такие стихи редко- редко да увидишь. Слава Богу! Хоть кто-то начал просыпаться!

Вообще о современной словесности. Впечатление: русская литература с 17-го года прошлого века все подрастеряла. И это на самом деле так. Ни либералам, ни патриотам, тут гордится особо нечем, памятуя о том, какие великие тени стоят за плечами у всякого пишущего стихи или прозу.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Вечер и утро
Вечер и утро

997 год от Рождества Христова.Темные века на континенте подходят к концу, однако в Британии на кону стоит само существование английской нации… С Запада нападают воинственные кельты Уэльса. Север снова и снова заливают кровью набеги беспощадных скандинавских викингов. Прав тот, кто силен. Меч и копье стали единственным законом. Каждый выживает как умеет.Таковы времена, в которые довелось жить героям — ищущему свое место под солнцем молодому кораблестроителю-саксу, чья семья была изгнана из дома викингами, знатной норманнской красавице, вместе с мужем готовящейся вступить в смертельно опасную схватку за богатство и власть, и образованному монаху, одержимому идеей превратить свою скромную обитель в один из главных очагов знаний и культуры в Европе.Это их история — масшатабная и захватывающая, жестокая и завораживающая.

Кен Фоллетт

Историческая проза / Прочее / Современная зарубежная литература
Бессильная
Бессильная

Она — то, на что он всю жизнь охотился. Он — то, кем она всю жизнь притворялась. Только экстраординарным место в королевстве Илья — исключительным, наделенным силой, Элитным. Способности, которыми Элитные обладают уже несколько десятилетий, были милостиво дарованы им Чумой, но не всем посчастливилось пережить болезнь и получить награду. Те, кто родились Обыкновенными, именно таковыми и являются — обыкновенными. И когда король постановил изгнать всех Обыкновенных, чтобы сохранить свое Элитное общество, отсутствие способностей внезапно стало преступлением, сделав Пэйдин Грей преступницей по воле судьбы и вором по необходимости. Выжить в трущобах как Обыкновенная — задача не из простых, и Пэйдин знает это лучше многих. С детства приученная отцом к чрезмерной наблюдательности, она выдает себя за Экстрасенса в переполненном людьми городе, изо всех сил смешиваясь с Элитными, чтобы остаться в живых и не попасть в беду. Легче сказать, чем сделать. Когда Пэйдин, ничего не подозревая, спасает одного из принцев Ильи, она оказывается втянутой в Испытания Чистки. Жестокое состязание проводится для того, чтобы продемонстрировать силы Элитных — именно того, чего не хватает Пэйдин. Если сами Испытания и противники внутри них не убьют ее, то принц, с чувствами к которому она борется, непременно это сделает, если узнает, кто она такая — совершенно Обыкновенная.

Лорен Робертс

Фантастика / Современные любовные романы / Прочее / Фэнтези / Любовно-фантастические романы / Зарубежная фантастика / Зарубежные любовные романы / Современная зарубежная литература
The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри
The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри

Впервые на русском! Самая подробная и откровенная биография легендарного вокалиста группы Queen – Фредди Меркьюри. К премьере фильма «Богемская рапсодия!От прилежного и талантливого школьника до звезды мирового масштаба – в этой книге описан путь одного из самых талантливых музыкантов ХХ века. Детские письма, архивные фотографии и интервью самых близких людей, включая мать Фредди, покажут читателю новую сторону любимого исполнителя. В этой книге переплетены повествования о насыщенной, яркой и такой короткой жизни великого Фредди Меркьюри и болезни, которая его погубила.Фредди Меркьюри – один из самых известных и обожаемых во всем мире рок-вокалистов. Его голос затронул сердца миллионов слушателей, но его судьба известна не многим. От его настоящего имени и места рождения до последних лет жизни, скрытых от глаз прессы.Перед вами самая подробная и откровенная биография великого Фредди Меркьюри. В книге содержится множество ранее неизвестных фактов о жизни певца, его поисках себя и трагической смерти. Десятки интервью с его близкими и фотографии из личного архива семьи Меркьюри помогут читателю проникнуть за кулисы жизни рок-звезды и рассмотреть невероятно талантливого и уязвимого человека за маской сценического образа.

Лэнгторн Марк , Ричардс Мэтт

Прочее / Музыка