Записки полярника

Любопытно, что, когда Шашковский, будучи нештатным корреспондентом газеты «Известия», нависая статью о пережитом нами урагане, ей кое-кто не поверил. Он рассказал о том, что наш дом занесло выше крыши, описал и наш путь к метеогородку во время урагана, сообщил о дровах в печке, прыгающих во время сильных порывов ветра. Через два дня на имя метеоролога пришла радиотелеграмма без подписи, в которой была написана только одна фраза: «Ну и загнули же вы выше крыши!»

После урагана прошло много дней, в течение которых не случилось ничего существенного, о чем бы следовало написать. Шла вторая половина ночи, и переживалась она нами значительно тяжелее, чем первая. В кают-компании уже не было веселья, да и разговоры начали иссякать. Все стали угрюмы, порой раздражительны. Вызывалось это долгам отсутствием солнца, бессонницей. К тому же следует добавить, что мы ощущали жесточайшую нужду в самой обыкновенной картошке и репчатом луке. Конечно, утомляло и то, что каждого окружали всегда одни и те же люди. У всех, разумеется, были недостатки, теперь они стали заметнее и раздражали сильнее.

Во всем чувствовалась усталость. Мы возненавидели даже чудесные мелодии, которые так любили прежде. Теперь граммофон, как опальный, пылился на книжном шкафу.

Не скрою, бывали и вспышки ссор, и «крепкие» разговоры. Возникали обиды. Справедливости ради надо сказать, что в умиротворении страстей большую роль играла дисциплинированность и тактичность нашего начальника зимовки.

Все с нетерпением ждали восхода солнца, некоторые из нас даже стали утверждать, что на юге. уже видели зарю. Но желаемое они принимали за действительное.

Что нас спасало от утомительного однообразия, так это работа, а ее было предостаточно. Теперь приходилось часами откапывать дом, добывать из-под двух-трехметровой толщи снега керосин, бензин и уголь.

Когда появлялось свободное время, пытались ходить на лыжах, но из-за крепких, как камень, заструг поверхность снега превратилась в драчовую пилу, и лыжи совершенно не шли. Пришлось оставить это занятие. Мы с доктором начали ежедневно делать большие прогулки без лыж. Особенно любили ходить при свете луны.

В одну из таких прогулок у мыса Медвежьего я убил трехметрового медведя, но такого старого, что клыки его были наполовину съедены.

Однажды, возвратясь с прогулки, мы узнали, что наш, доктор Борис Дмитриевич Георгиевский распоряжением правительства назначен уполномоченным по управлению архипелагом Земля Франца-Иосифа со всеми правами, присвоенными представителям Советской власти.

— Теперь вы, Борис Дмитриевич, наша высшая власть! — пожимая руку, поздравил Илляшевич.

Это назначение стало для нас большим событием. Все искренне поздравляли Георгиевского и шутя стали называть его генерал-губернатором.

— У нас в «губернии» обсерватория, семь здоровых мужиков, и очень может быть, что летом к нам явятся с визитом заморские «гости», и «губернатор» необходим, чтобы встретить их с почетом, —добавил Алексин.

Конечно, мы воспользовались этим событием и устроили торжественный обед. Скажем прямо, что он был не менее изыскан и роскошен, чем губернаторский. На закуску Володя подал нам холодную треску под хреном. На первое — уху из семги, а на второе — тушеную медвежатину с брусничным вареньем. Затем, как обычно, пили кофе и курили трубки. Потом пели любимые студенческие песни тех времен. Вершиной торжества стал вечер самодеятельности. Чтобы было интересней, в радиорубке установили микрофон, а в кают-компанию принесли репродуктор: получалась как бы трансляция.

В роли конферансье выступил Эрнст.

— Георгий Александрович! Тебе, как самому длинному из нас, предоставляю право выступить первым перед микрофоном, — начал Кренкель.

— Я тронут вашим благосклонным вниманием! Что же вам прочесть?

— Давай про любовь!

Шашковский блестяще прочел «Военно-морскую любовь» Маяковского, и его появление в кают-компании была встречено криками «Браво!»

Затем Эрнст вызвал меня.

— Что ты споешь?

Я предложил ему спеть со мной старинную песню «Где друзья минувших дней» Давыдова, но Кренкель настоял на том, чтобы я тоже пел про любовь. Пришлось вспомнить одну шуточную кавалерийскую песенку.

Затем выступил наш повар Володя Знахарев. Он с большим настроением спел под аккомпанемент гитары старинный романс «Дремлют плакучие ивы» и прочел свое любимое стихотворение «Змея подколодная».

После концерта пили чай с тортом, который был специально приготовлен для начальника архипелага

В начале февраля мы увидели наконец в южней части горизонта белое пятно. До восхода солнца оставалось меньше месяца, и настроение у всех стало бодрее и веселее.

Однако в это время у некоторых из нас появились боли в пояснице и ногах — первые признаки цинги.

Нужна была свежая медвежья кровь. Нужна была и медвежатина — корм для псов. Дело в том, что за длинную ночь звери основательно пограбили запасы мяса, и теперь собак почти нечем было кормить. Но тут случилось невероятное. Медведи, от которых не было отбою, вдруг исчезли.