Записки полицейского

Пока происходили эти небольшие события, которые мало-помалу выводили меня на следы ловких мошенников, время текло, и вместе с этим возрастало нетерпение господина Беллебона. Он писал мне письмо за письмом, потому что я отказал ему во всех прочих средствах сообщения, и в каждом из них он напоминал, что уходящее время только усугубляет затруднительность его положения, приближая последние дни месяца, то есть страшный срок неминуемых платежей. Терзания несчастного банкира производили на меня столь удручающее впечатление, что я решился на поступок весьма смелый, который, однако, в случае удачи обеспечивал успех всего дела.

Я прикинулся страстным игроком, любителем вкусно поесть и крепко выпить, выказывая физические и нравственные привычки и замашки, свойственные тому обществу, к которому принадлежали господин Левассер и подобные ему люди. Я надеялся обратить на себя его внимание и даже постараться завести с ним приятельские отношения. Первые попытки мои, признаюсь, остались незамеченными.

Впрочем, как то раз я заметил, что он довольно внимательно прислушивался к моим словам. Это немудрено: я рассказывал нескольким своим товарищам, что состою в дружбе с человеком, который имел возможность расплачиваться за границей билетами английского банка, платежи по которым были бы задержаны в Лондоне. Но спустя несколько минут внимания и проявленного им интереса хитрый плут опять принял вид холодный и злобный. Вероятно, я внушал ему некоторое недоверие, а мне крайне необходимо было постараться рассеять у этого негодяя справедливое опасение, которое я ему внушал. Но прошло какое то время, и я, наконец, заслужил его доверие, причем имею все основания думать, что сделал это мастерски.

Однажды вечером в трактир, где я с некоторых пор имел привычку встречаться с господином Левассером, вошел мужчина блеклой наружности, но еще сохранивший следы некоторой привлекательности. Не миновало и десяти минут с момента появления господина потасканного вида, как уже всей зале стало известно, что называется он Трелауней и что, по крайней мере в настоящее время, бумажник его плотно набит. Он уселся как раз напротив нас и с самодовольством, граничащим с бесшабашностью и наглостью, запивая свои слова добрыми порциями пунша, который, казалось, был лишь добавкой к уже выпитому в этот вечер, как бы между прочим стал хвастать, что проживает на Кондуит-стрит и куры у него денег не клюют. Чтобы подкрепить слова вещественными доказательствами, он с важностью вытащил из кармана бумажник, набитый банковскими облигациями и векселями. Несколько персон, не учтенных в моих планах, окружали наш стол, и я заметил, с каким любопытством и с каким живым интересом Левассер наблюдал и ловил на лету жадный взор мой, которым я впился в толстый бумажник нового посетителя.

Наконец, после доброго получаса бахвальства господин Трелауней расплатился и вышел из кофейни. Лишь только дверь за ним затворилась, я также встал и выскользнул, следя за незнакомцем; так же таинственно и Левассер покинул злачное заведение. На расстоянии пятидесяти метров от трактира я приостановился и с видом настоящего злодея принялся всматриваться в мрачные дверные ниши и слабо освещенные окна; потом я с опасливой осторожностью отъявленного мошенника прислушался к отдаленному шуму большого города и тронулся вперед. Зная, что Левассер следует за мной как тень, я делал вид, что не замечаю его, погруженный в свои преступные замыслы.

На углу улицы я наконец нашел господина Трелаунея, толкнул его, будто бы нечаянно, и в это мгновение ловко вытащил из его кармана бумажник. Совершив эту искусную операцию, я поспешно бросился назад, в гостиницу, в то время как господин Трелауней спокойно продолжил свой путь, не догадываясь о происшедшей у него краже. Я уже затворил было двери уединенной комнаты, в которую удалился с очевидным намерением внимательно рассмотреть содержимое похищенного бумажника, как вдруг услышал, как дверь затрещала и подается. Взглянув туда, я увидел господина Левассера.

В эту минуту лицо негодяя, вероятно, имело то самое выражение, какое должен был иметь сатана, поймавший преступника на месте преступления.

– Не беспокойтесь! – сказал он. – Это я. Только что я стал свидетелем маленького проступка, который вы совершили. Черт побери! Любезный господин Уильям, – так я представился, – какой вы ловкий парень! Но только знайте, что я одним словом могу вас отправить в ссылку!

Я выразил на лице такой страх и смущение, что Левассер захохотал.

– Впрочем, можете быть совершенно спокойны, мой любезный, – сказал он, потрепав меня по плечу, – что бы стало с миром, если бы волки стали поедать друг друга.

Вслед за этим философским замечанием он позвал звонком трактирного слугу.

– Бисквитов и хереса! – распорядился Левассер.

Когда мы остались наедине, он продолжал: