Читаем Записки Полоненого полностью

Беру помаленьку свого клунка і, схиливши ще нижче голову, суну далі. А слідом за мною летить пронизливе, тужливе-тужливе, як ото пса на місяць, виття-голосіння…

О, на теми таке багате життя вбогого духом угорського села влітку 1916 року!

І тему — ще один віршик для «Вісника» Союзу Визволення України:


МАТИ

Я стрів її раз… Немов щастя фонтанНа неї зцілющу лив воду:«Її найдорожчий, відважний ЙоганВоєнну дістав пагороду».Кого зустрічала — ділилася ним, —Тим щастям достойного сина,Спипила мене: «Ні, він був не таким, —Він змалку хоробра дитина…В неволю піддатись? — Не терпить кайдан,Насильства і рабства він зроду…»«Так, так, пані, так, співчуваю я вам:Ваш син — то окраса народу…»Усмішку презирства в старечих устахПіймав я — усмішку до мене,Зігнувся ввесь, чорно зробилось в очах,І серце забилось шалено…Я стрів її вдруге. Ридала стара,Здіймаючи руки до неба:«О, краще б на мене звалилась гора!..А він… йому жити ще треба!»Дійшовши до мене, спинилась на мить,Стогнала: «О, Боже неправий!Не має Йогана… Сердешний, він спитьВ чужині, в могилі кривавій…»«Але ж заспокойтесь. Герой був живий,Таким він лишився до краю…»«Ні, краще б він був хоч такий, як і ви,Не знала б я муки, одчаю…»І жалісно-заздрісно очі їїДивились на мене хвилину:Тепер тільки, певно, відчули й в меніЛишень нещасливу людину!


Четверта й остання моя зутичка з господарем Йозефом Деннертом сталася вже десь на початку серпня.

То, звичайно, дурниця, що він чогось вирішив передати мене «в тимчасову оренду» своєму безпосередньому начальникові — товстому, опецькуватому помічникові нотаря, у якого ото така струнка красива, лагідна і дуже привітна жінка. У мого господаря якраз роботи — ніякої, а він же годує мене, та ще прийшов і так лагідно питає:

— Чи ви б нічого не мали проти, гер Олексі, коли б я вас попросив піти на кілька днів попрацювати у сусіда… Він, знаєте, почав там у себе велику роботу, треба допомогти…

О, я, звичайно, нічого не маю проти, гер Йозеф Деннерт! Ви ж платите за мене якусь оренду вашій державі, що захопила мене на полі бою, ви ж годуєте мене, знаєте, та ви ж господар, а я — наймит. Бо я не вірю, гер Йозеф Деннерт, що й у вас ото така мерзенна думка — принизити цього червонощокого юнака перед симпатичною сусідкою, такою лагідною, такою привітною, — така сама мерзенна думка, як у її опецькуватого мужа…

Я прийшов до них, коли вони саме снідали вдвох на веранді, що виходить на двір. Мій голосний, невимушений «Сервус!», спрямований до красуні-жінки, примусив ненависного мужа її знестямки вдавитися товстим бутербродом із поперченим салом, він закашлявся, скочив із місця, забігав, а коли давав мені накази, очі йому були червоні-червоні й сльозилися. Він, зневажливо заклавши руки в кишені штанів, міряючи згорда з голови донизу мою несхибну постать, наказав місити голими ногами он оту глину з кізяками серед двору, призначену для перебудови якоїсь печі в його покоях.

Ну, що ж, глину, то й глину… Хоч і з кізяками… Треба роззуватися.

Брудна, важка робота, але — робота, як робота. То нічого…

А коли він приходить на обід і знову розташовується на затіненій високим волоським горіхом веранді, вона — струнка, привітна жінка його, своїми руками зносить униз, на подвір’я, маленького столика, — пухкі, білі руки їй тремтять, а коли ставить мені тарілку з стравою і нахиляється низько над столиком — пригортає, цілує своїми глибокими-глибокими, як озера, синіми очима…

Мені більше нічого й не треба, опецькуватий герою Боккаччієвого Декамерону! Вона — не твоя, оця струнка, молода — не по твоїх літах — привітна жінка…

Я бачу, як він, немов голодний вовк, стежить ревнющими, тепер уже не посоловілими, а блискучими од мук очима, за кожним її рухом, за кожним поглядом у мій бік, і казиться.

А я, чекаючи переміни, задираю високо вгору голову — он туди, на саме верховіття високого волоського горіха, що затіняє кукібну веранду, і злегенька насвистую, підподьомкаю, як насвистують у нас жайворонки ранньою весною над незораною ще левадою.

А коли, дообідуючи, зустрічаюся з ним поглядом, він не витримує й бурчить:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары
След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное