Записки полуэмигранта. В ад по рабочей визе

Записки полуэмигранта В ад по рабочей визе

Записки полуэмигранта

1. Что подвигло меня начать писать мемуары

У Тэффи есть один прелестный рассказ о том, какую роль в нашей жизни играют вещи. Героиня этого рассказа купила себе весьма смелое и легкомысленное платье. Купила не со значением, а просто так, по случаю. Но надев его и взглянув на себя в зеркало, она неожиданно почувствовала нечто новое в себе, чего никогда раньше не замечала. Вскорости, фривольный предмет туалета направил стопы своей хозяйки по неверному пути. Руководствуясь его коварными советами, она неожиданно для себя зафлиртовала с другим героем рассказа, нечаянно изменила мужу, а муж с ней незамедлительно развелся… Жизнь бедной женщины оказалась разбитой вдребезги из-за случайной, пустяковой покупки.

В моем случае другая вещь подвигла меня на то, чтобы начать писать воспоминания о своей жизни. Эта вещь называется Шевроле Тахо 1999 года выпуска. Огромный, роскошный автомобиль класса «sports utility vehicle», сокращенно SUV. После того как пал смертью храбрых мой Додж Караван, на котором я проездил три года, я остановил свой выбор именно на этом автомобиле. Я давно хотел купить что-то большое и железное. Вообще-то, я сперва раскатывал губы на GMC Yukon, не соображая, сколько он, собственно говоря, стоит денег. Выяснилось однако, что на Юкон я ещё пока не заработал. Впрочем, и того что я в результате приобрёл, мне хватило с головой.

Когда я пересел за руль купленного мною железного монстра, я обнаружил в своей жизни некоторые существенные перемены. Теперь, когда я, запарковавшись, выхожу из своего дворца на колёсах, окружающие здороваются со мной и улыбаются мне как минимум раза в три чаще, чем когда я выходил из своего верного, потёртого временем и милями Доджа. Раньше, еще в Техасе, когда я гулял вокруг озера с видеокамерой, снимая роскошных белых цапель на воде и колоритных бородатых байкеров на дороге, мне точно так же старательно улыбались аборигены. А вот когда я шёл без камеры, никто мне не улыбался, да и вообще меня не замечал. Почему такая разница? Да всё очень просто: человек с дорогой камерой в руках — это человек состоятельный, а значит достойный. Достойному человеку не грех и улыбнуться. А без камеры я по внешнему виду сразу перекочёвываю в класс бедняков, потому что в целях экономии одеваюсь из Кэй-марта. Когда я покупаю одежду, надо мной властвует её величество Жаба. Она не позволяет мне платить впятеро дороже за почти точно такие же тряпки, только потому что они куплены в Гэпе, а не в Уолмарте. Платить за лэйблы я не привык. При попытке преодолеть эту привычку и купить в Таргете рубашку дороже двадцати долларов, Жаба хватает меня за горло жабьими лапами и начинает душить с такой силой, что впору звонить найн-уан-уан. Камеру Жаба мне простила — и на том ей большое человеческое спасибо. Но одеваться достойно Жаба мне не даёт, и по её милости без камеры в руках я могу легко сойти за бомжа. Кстати, американские бомжи раньше, во времена Доджа, меня за человека не считали, зато теперь они подходят ко мне через всю стоянку и безапелляционно требуют еды и денег. Приходится давать. Своего рода местный налог на роскошь.

Раньше, когда я водил потёртый Додж, я утверждал себя тем, что подрезал и обгонял роскошные лимузины, дорогие спортивные машины и прочих лоснящихся буржуинов на колёсах, да и вообще носился по дорогам как смерч, сорвавшийся с цепи. В результате заработал кучу тикетов. Теперь, сидя за рулём пульмановского вагона на громадных дутых шинах, глядя на прочий трафик как со второго этажа, в салоне, сплошь обтянутом кожей и напичканном всевозможной автоматикой, мне уже ничего никому не надо доказывать. Я еду медленно и вальяжно, и летать по дорогам мне уже не в масть. Купив новую машину, я вместе с ней купил новое самоощущение и новый стиль поведения на дороге. И этот стиль очень быстро стал частью меня. Если раньше я и другие дела делал в головокружительном темпе, очертя голову и со свистом в ушах, то теперь я всё чаще предпочитаю многие из этих же вещей делать неторопливо и солидно.