Записки профессора

Почему же более полутора тысяч человек бесполезно (но очень опасно, рискуя жизнью) стояли на верхней палубе терпящего аварию корабля? Что это — глупость, или случайность? Нет, ни то, ни другое. Ещё в училище на лекциях по военной истории нам рассказывали характерный эпизод — в 1942 году, во время налёта немецких бомбардировщиков попала бомба в крейсер «Червона Украина», стоявший в Севастополе у причала. Крейсер получил пробоину. Командир корабля оставался на корабле с аварийной партией (150 человек), которая только одна и могла бороться за спасение корабля, а остальную команду (800 человек), чтобы не подвергать её совершенно ненужной опасности, командир отправил на берег. Аварийная партия боролась до конца, но не смогла спасти корабль. Крейсер затонул, из воды выловили лишь несколько человек, в том числе командира. Он был судим и расстрелян — за то, что своим приказом о свозе на берег 800 человек он, якобы, «ослабил боевой дух» тех 150 человек аварийной партии, которые боролись за спасение корабля, и этим он «способствовал» тому, что корабль затонул. На лекциях нам говорили, что его расстреляли правильно. Да, командир, спасший 800 человек, был расстрелян, и эту историю знали все офицеры, в том числе и командир «Новороссийска». Это была официальная линия, и суть этой линии состояла в том, что ценность жизни человека бесконечно меньше ценности техники, и ради хотя бы сколь угодно малого увеличения вероятности спасения техники можно и нужно рискнуть жизнью любого числа людей. Понятно, что командир «Новороссийска» не желал рисковать позором и расстрелом, да и вообще был не готов идти против официальной линии. И он не снял лишних людей с корабля, хотя берег был в 200 метрах. Люди погибли, а потом в течение 10 лет не удостоились даже памятника со своими фамилиями на нём. Такое было время, такие были порядки. Порядки эти одним нравились, другим совсем не нравились. Тут всё зависело от человека, от его характера, его воспитания.

Многим офицерам (далеко не всем, но многим) в те годы не нравилась тогдашняя военная служба, но просто так, по желанию, уйти в гражданскую жизнь в те годы было нельзя. Чтобы уйти с военной службы, некоторые офицеры специально, напившись водки, били физиономии своих командиров. Если начальство верило, что это сделано только по пьянке, то виновного ждал «суд чести», который обычно рекомендовал разжалование и увольнение в гражданскую жизнь. Но это было опасно — если начальство догадывалось, что пьянка и мордобой имели тайную цель — уйти с флота на «гражданку», то виновного мог ждать трибунал и тюрьма. Свидетелем одного такого случая я был, когда присутствовал на одном из судов чести, на которые нам приказывали ходить. Судили молодого офицера, в пьяном виде ударившего своего командира. На суде чести молодого офицера спросили: «А что, может быть, Вы вообще не хотите служить на флоте?» Молодой офицер простодушно и честно ответил, что не только он, но и многие его товарищи очень хотят уйти с флота на «гражданку», и тогда председатель «суда чести» завопил: «Ах вот как, так значит Вы нарочно, а не по пьянке ударили своего начальника. Хотите уйти с флота — не выйдет, упечём в тюрьму». Суд чести рекомендовал передать дело в трибунал, чем оно кончилось — не знаю.