Читаем Записки профессора полностью

Вместе с тем никак нельзя сказать, что за 27 лет книга устарела. Как раз примерно с 1960 начало активно распространяться ошибочное представление об энтропии как о мере неупорядоченности и об информации как об отрицательной энтропии, которую ещё называют «негэнтропией». Не встречая активного сопротивления, эти ошибочные представления отрицательно повлияли на науку и на мировоззрение людей. А между тем в моей книге, написанной ещё в 1963 году, приводились доказательства ошибочности этих представлений. Конечно, нельзя утверждать, что если бы книгу опубликовали в 1963–1965 гг., то она позволила бы переломить ошибочные представления об информации и энтропии. Борьба с распространёнными заблуждениями трудна и не всегда успешна. Но, будучи опубликованной в 1963–1965 гг. книга по крайней мере вызвала бы оживлённую дискуссию, в ходе которой была возможность отстоять истину. А в 1989 году связи между учёными были уже настолько нарушены, что дискуссии на страницах журналов почти полностью исчезли, и книга, изданная в 1989 году, уже не привлекла к себе внимания. Попытки отстоять истину пропали в данном случае впустую.

Всего за период 1975–1989 — т. е. за 14 лет — мне удалось (в соавторстве и при активном содействии соавторов) издать четыре книги, общим объёмом 826 страниц и общим тиражом 8,7 тысяч экземпляров. Это наглядно показывает, насколько второй период российского книгоиздания (1974–1990 гг.) был сложнее первого (1960–1973), когда хотя бы производственнотехническая литература издавалась довольно свободно и хорошими тиражами.

Третий этап.

Третий этап в научном книгоиздании России начался примерно с 1990 года, когда была отменена цензура и разрешена деятельность негосударственных издательств. Эти издательства не сразу организовали свою деятельность, и только в 1999 году я выпустил уже на новой, на коммерческой основе первую книгу: Петров Ю. П., Петров Л. Ю. «Неожиданное в математике и его связь с авариями и катастрофами», объёмом 108 страниц. В работе над книгой помогал сын Леонид, потому книга вышла под двумя нашими фамилиями. Потом сын ухал в США, и над дальнейшими изданиями пришлось работать одному. Поскольку издательства требовали деньги вперёд, а с деньгами в те годы было особенно туго, то первое издание пришлось выпустить тиражом всего 100 экземпляров в маленьком коммерческом издательстве, образовавшемся тогда при университете. Книга была быстро распродана, вырученные деньги позволили выпустить в 2000 году второе издание, немного дополненное — до 115 страниц, его тоже быстро распродали, что позволило в 2002 году выпустить третье, дополненное, издание — теперь уже объёмом 141 страница и тиражом 300 экземпляров. Распродажа этого тиража позволила заключить договор уже с большим издательством, имевшим немного странное название «БХВ-Петербург» и выпускавшим научные книги. Оно тоже брало деньги на издание вперёд, но за счёт выручки от продажи предыдущего тиража удалось выпустить в 2005 году расширенное четвёртое издание, объёмом 224 страницы и тиражом 1500 экземпляров.

В этом издании удалось уже наиболее полно описать многочисленные следствия сделанного мною ранее открытия новых и неожиданных свойств у привычных, всеми изучаемых ещё в средней школе и повсеместно применяемых эквивалентных (равносильных) преобразований. Эти вновь открытые свойства позволили выявить неполноту многих традиционных методов расчёта устойчивости и раскрыть причину многих — ранее столь таинственных — аварий и катастроф. В то же время оказалось, что надёжность традиционных методов расчёта можно восстановить, аварии и катастрофы предотвратить путём совсем несложных дополнительных вычислений, подробно описанных в книге.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное