Записки прохиндея

Со всеми этими мыслями и размышлениями я работал на Volkswagen of The Woodlands. 31 октября 2013 года я взял в лизинг свой первый совершенно новый автомобиль в США – черный пятицилиндровый VW Passat Wolfsburg Edition c белым салоном. Ранним утром 1 ноября я взял своих детей, загрузил в багажник несколько своих полотен, включая полуабстрактную работу на тему древнегреческой мифологии “Три грайи”, где были три дряхлых полупривидения с обвисшими до пупков сиськами, с одним глазом и одним зубом на троих, фигуративную работу "Зеленый Франклин застрелился”, как бы оммаж работе Энди Уорхола “Застреленные Мэрилин” и, наконец, мое переосмысление византийской иконы "Одигитрия", где юный Спаситель отделяется от Пречистой Девы почкованием, что должно было символизировать непорочность возникновения данной конкретной беременности и родов. И с этими произведениями, уже только по замыслу и исполнению внесшими бесценный вклад в культурную сокровищницу человечества, я двинул непрошенным и незваным гостем к самой богатой женщине мира, мисс Элис Уолтон, взяв своей целью найти её ранчо в Техасе, в сотне километров от Форт-Уэрта.

Глава 27. Если попробуете, то не пожалеете, а не попробуете – пожалеете

За пару недель до поездки к Элис Уолтон я вычитал в журнале Forbes, что она потратила более 1 миллиарда долларов на строительство музея Crystal Bridges в Арканзасе. Я люблю музеи. Я вырос и воспитывался в библиотеках и музеях. Я даже некогда был приглашаем Ириной Михайловной Коробьиной войти в состав правления Музея архитектуры в Москве, а это четвертый музей в России с миллионом единиц хранения, в 400 метрах от Кремля. Я всегда готов поддержать любой музейный и тем паче библиотечный проект, ибо официальная моя трудовая биография началась с должности старшего библиотекаря в Ленинке.

Будучи уверен в исключительной ценности моей живописи, я решил проехать 1200 километров в оба конца за один день, чтобы поддержать инициативу мисс Уолтон и благоустроить ее музей. Архитектура израильского зодчего Моше Сафди в сочетании с моими картинами должна была создать эффект Бильбао для этой глухой дырищи, жопы мира, где папаша мисс Элис, Сэм Уолтон, свил из семейное гнездо в 1950 году. Поэтому я решил сделать ей щедрый подарок, чтобы моё искусство радовало и облагораживало не одно поколение посетителей Crystal Bridges. Я не знал, где именно находится ее ранчо. Мы приехали в один маленький городок, и я спросил в местной администрации у каких-то перепуганных старичков, где находится ее ранчо. Они дали нам направление, и мы таки нашли это гнездо конкура и выездки. Ранчо было окружено красивым железным забором с буквами W. Ворота ранчо были закрыты. Я хотел было полезть через забор с живописными полотнами в зубах, но мои дети, более американизированные чем я, вцепились мне в рукава, и начали голосить, что это будет нарушением и вторжением, и что меня пристрелят. Я возразил, что никто не будет стрелять в человека, который несёт картины, но дети были уже в курсе, какие нравы царят в техасской сельской глубинке, где в каждом доме по двадцать стволов, в том числе автоматы и крупнокалиберные снайперские винтовки типа противотанковых ружей. На воротах я обнаружил домофон. Я стал звонить по всем номерам и нажимать на все кнопки. Наконец, один молодой человек ответил. Я сказал ему, что привёз из Хьюстона картины для мисс Уолтон. Через сорок минут этот джентльмен приехал; он оказался очень милым деревенским парнем, конюхом мисс Уолтон. Я всучил ему свои работы, написал краткое, но содержательное сопроводительное письмо "Моя дорогая Элис, вот несколько работ, это мой дар, чтобы украсить ваш музей" и так далее. После этого мы совершили 600-километровую поездку домой. Через три дня я позвонил на ранчо и поговорил с секретарём, потому что Элис на ранчо не было. Наверное, забухала, как это с ней бывало. Мне передали, что мисс Уолтон не интересуется моим искусством. Я понимал, что бессмысленно разговаривать с теми, кто не принимает решений и кто даже не в состоянии оценить свежесть моих идей. Я не был уверен, видела ли Элис мои картины. Думаю, что это мнение высказал кто-то из тех молодых идиотов, которые сидят на ресепшене каждой галереи и считают себя кураторами и искусствоведами. Но, с учётом состояние мисс Уолтон в $60 миллиардов, ей без разницы, подарил бы я ей свои работы или потом купить за $100 миллионов, как это было с нищими и голодными Ван Гогом или Модильяни, которым не на что было купить хлебца, чая, водяры и курева, как и мне бывало порой. А теперь вангоговский “Автопортрет без бороды” стоит $120 миллионов, а модильяниевская “Лежащая обнажённая” ушла за $170 миллионов.

Я встречал много таких бакалавров искусств, которые не могут ни изобразить апельсин, ни описать его в нескольких словах. Но они думают, что могут оценить работы настоящих художников, которым есть что сказать и которые могут это нарисовать. Но так сложилось, что зачастую именно эти высокомерные и невежественные имбецилы решают, что является искусством, а что нет.