Записки прокурора

И только на четвёртый день пришёл результат экспертизы. «Все представленные образцы являются подлинными билетами Государственного Банка СССР, отпечатанными на фабрике Гознака», — гласил вывод.

Об этом сообщил мне майор Никулин, когда я приехал в милицию.

— Сказать по правде, я почему-то так и думал, — вырвалось у меня невольно.

— Как говаривал в армии наш старшина — такой компот получается, — усмехнулся Никулин, вынимая из сейфа чемоданчик и кладя на груду ассигнаций пачку денег, исследованную экспертизой. И добавил: — Настоящие.

— Поразительная вещь — человеческая молва…

— Я вам как раз хотел рассказать, Захар Петрович, — отозвался майор. — Звонит сегодня утром продавщица из «Зорянских сувениров». Сообщает, что объявился подозрительный гражданин с полными карманами денег. Приехал на автомобиле. Скорее всего — главарь шайки. Называет номер автомашины. Сигнал есть сигнал. Остановили машину для проверки водительских прав. И что же вы думаете? Какой-то крупный московский профессор. Путешествует с семьёй. Любит собирать произведения народных умельцев…

— Вот так так! — не удержался я от смеха.

— Забавный старикан. Все знает. И что у нас в Чернобылье кружева вяжут, а в Тарасовке по дереву режут. И что до революции в Петербурге наша зорянская овчина у ямщиков огромным успехом пользовалась… Вот вам и главарь шайки.

— В Сашино и сейчас отличные полушубки делают, — добавил я.

— У студентов за дублёнки идут.

— Все это хорошо. Однако же действительно компот получается. Деньги-то настоящие. Откуда взялся разговор о фальшивых?

— Шатрова не могла выдумать, — сказал Никулин. — По-моему, честная старуха. Доброе о ней говорят.

— И ещё. Луговой ведь пропал, — подчеркнул я. — Жив он или нет, никто не знает. Кто он? Откуда у него оказалось столько денег?

— И с Евгением Шатровым неясно, — поддакнул майор. — Путается он.

В комнату заглянул Коршунов.

— Разрешите, товарищ майор?

— Заходи.

Старший инспектор угрозыска — один из старейших работников милиции в районе. С виду он был несколько апатичный, но я знал цену этой беспристрастности. Работник он был просто отличный.

— Ну что? — внимательно посмотрел на него Никулин.

Если уж Коршунов решился на доклад, когда начальник был занят с прокурором, новости должны были быть важными.

— Нашли мы Лугового, — спокойно сказал старший лейтенант.

— Где? Как? — не удержался майор.

— Не тот, товарищ майор.

— Что значит не тот?

— Разрешите по порядку?

— Докладывай.

— Вышли мы на знакомую квартиранта Шатровых через одного пацана, который носил ей цветы от Лугового. Максимова Галина Ивановна…

— Не о ней ли говорил Шатрову Луговой?

— О ней, — кивнул Коршунов. — Приехали к ней сегодня. Молодая дамочка. Симпатичная. Комната обставлена богато. Живёт одна. Очень встревожилась…

— Вашим посещением?

— Нет. Что жених пропал. Четвёртый день ни слуху ни духу.

— Со дня обыска, значит…

— Точно. Говорит, как он мог уехать, ничего не сказав?

— Что из себя представляет Максимова? — обратился я к Коршунову.

— Лучший наш дамский мастер, — покрутил он рукой вокруг головы. — У неё бывают самые модницы. Обслуживает невест в Доме бракосочетаний. Справлялись в парикмахерской — хорошо зарабатывает.

— В каких она отношениях с Луговым? — спросил майор.

— С её стороны, насколько я понял, серьёзные виды. Как узнала, что он пропал, так разволновалась, еле-еле от слез удержалась. Мне кажется, верит она ему…

— А Луговой?

Коршунов пожал плечами:

— Иди пойми. Цветы, однако, дарил. И сам лично, и с посыльными отсылал. Не просто так, наверное.

— Не просто действительно… Не может быть так, что они связаны одним делом? Любовь любовью, а делишки — делишками.

— Все может быть, конечно. Но я особенно и не старался выяснять это. Не все сразу. Да и очень расстроилась она.

— Где и как они познакомились? — спросил я.

— В наших «Сочах». В Светлоборске то есть, в доме отдыха. Месяца полтора назад. Вместе после этого сюда приехали. Значит, он сразу здесь и снял комнату у Шатровых. Откуда он сам, Максимова точно не знает. Он говорил, что из Ленинграда… Я ездил в Светлоборск. Там подтвердили, что Луговой Михаил Семёнович действительно отдыхал там. Живёт в Житном, работает на льнокомбинате. Я, конечно, в Житный. Хорошо, рукой подать… Ну, короче, видел я этого Лугового, техника с льнокомбината. Небольшого роста. Полный. На артиста Леонова смахивает… Вот так, товарищ майор.

— При чем здесь Леонов? — оторопел Никулин.

— Квартирант-то Шатровых высокий, брюнет. Шевелюра с седой прядью. А этот — с лысиной…

— Чертовщина какая-то, — пожал плечами Никулин.

— Главное, в Житнинском отделе милиции нам сообщили, что Луговой месяц назад подавал заявление о пропаже паспорта. Потерял в доме отдыха…

— Ну и что? — спросил майор.

— Выдали новый. А то, что Луговой не покидал Житный за последний месяц,

— доказанный факт.

— Та-ак, — протянул майор. — Понятно. Этот брюнет, жених Максимовой, жил по паспорту Лугового! Настоящий Луговой помнит такого?

— Говорит, встречал. Парень заметный.

— А Максимову? — спросил я.

— Её не знает.