Записки простодушного. Жизнь в Москве

И в обычной жизни верующие ответственнее, совестливее — «Бог всё видит!». Даже враг церкви Вольтер говорил: «Я знаю, что верующий лавочник обманет меня не так сильно, как неверующий».

Хотя я не могу считать себя верующим, я иногда хожу в церковь. Ведь это — вера моих предков. А главное, хочется побыть подольше с моими детьми, людьми глубоко верующими. В Польше я хожу в костёл с моей дочкой Ольгой — католичкой, в России с женой и сыном Андреем — в православную церковь. Даже свечки ставим. У православных это чуть ли не обязательно, а вот у католиков этот обряд как-то смазан. Я тоже долго думал, что это просто обряд, формальность, а потом поймал себя на том, что иногда за всю службу я ни разу не вспомнил о своих умерших родных. А вот если ставишь свечи, тут уж никак не забудешь помянуть их добрым словом. Вы скажете: «Надо и без свечек вспоминать!» Да, конечно, вы правы…

Об исторических судьбах России

Не хочется касаться этой больной темы, но — «куда же тут денешься?..»

Пётр Чаадаев писал: «Мы принадлежим к числу тех наций, которые как бы не входят в состав человечества, а существуют лишь для того, чтобы дать миру какой-нибудь важный урок. Наставление, которое мы призваны преподать, конечно, не будет потеряно; но кто может сказать, когда мы обретём себя среди человечества и сколько бед суждено нам испытать, прежде чем исполнится наше предназначение?» (Философические письма. Письмо первое).

Такими же, даже ещё более горькими словами оценивает судьбу России известный русский критик начала XX в. Л. Андреевич: «Народ-неудачник, мы богаты всевозможным горьким опытом… Всё наше прошлое покрывается сплошным: „не надо бы“».

И ведь оба они говорили так ещё до того, как Россия «проложила путь всему человечеству» в социализм, показала Западу, который заигрывал с социализмом, что это — путь не «в светлое будущее», а в тупик, если не в пропасть. Но как же с письмом Чаадаеву Пушкина, его близкого друга? — «У нас было своё особое предназначение. Это Россия, это её необъятные пространства поглотили монгольское нашествие. Татары не посмели перейти наши западные границы и оставить нас в тылу. Они отошли к своим пустыням, и христианская цивилизация была спасена (…) Пробуждение России, развитие её могущества, её движение к единству… А Пётр Великий, который один есть целая всемирная история! А Екатерина II, которая поставила Россию на пороге Европы? А Александр, который привёл вас в Париж? и (положа руку на сердце) разве не находите вы чего-то значительного в теперешнем положении России, чего-то такого, что поразит будущего историка?»

Кто же прав — Чаадаев или Пушкин? Позднейшая наша история показала, что правы оба. Верно, что Россия дважды спасала Европу, но прав и Чаадаев — она дала миру важный урок, на своём печальном опыте доказала гибельность нашего пути к социализму. Иногда подчёркивают — нашего, только нашего! А разве не к тому же социализму, пусть в несколько смягчённой форме, пришли страны народной демократии? А Корея, разделённая на Северную — нищенку, шантажирующую мир ядерной бомбой, и процветающую демократическую Южную? А Китай и Куба, пятящиеся от социализма назад, в капиталистическое прошлое? Да вот и бывшие страны народной демократии (Польша, Чехословакия, Венгрия и другие), боровшиеся за «социализм с человеческим лицом», что-то не спешат его строить, хотя и освободились уже от диктата СССР.

Вернёмся, однако, к нашему, российскому опыту.