Записки районного хирурга

— Дмитрий Андреевич, помогите нам снять швы! — обратилась ко мне молодая хорошенькая женщина.

— Кому «вам»? — удивился я необычности просьбы.

— Моему мальчику, он на прошлой неделе порезал коленку, в соседнем районе ее зашили, теперь требуется снять швы.

— Ну мадам, при всем уважении к вам и вашей красоте я вряд ли смогу вам чем-то помочь.

— Но почему?

— Потому что я заведующий отделением, а не врач поликлиники. Идите на прием, там вам, то есть вашему мальчику, — снимут швы. Я другими делами занимаюсь.

— Простите, но мы уже были на приеме, и нас отправили к вам, сказали, что только вы имеете право разрешить наркоз.

— Наркоз? Для снятия швов? — Я не поверил собственным ушам. — Чтобы удалить несколько скользких шелковых ниток? А сколько лет вашему мальчику?

— Шестнадцать! Но мы хотели бы, чтоб вы под наркозом сняли.

— Что за ерунда! Взрослому парню наркоз, чтобы снять швы? Никогда ничего подобного еще не видел!

И я пошел вниз.

— Вольдемарыч, в чем дело? Ты что ко мне со всякой ерундой отправляешь? — набросился я на Минусинского. — Что думаешь, мне заняться больше нечем, кроме как швы под наркозом снимать?

— Шеф, ты не кипятись, но тут особый случай. Мы пробовали, не получается.

— Что значит не получается? Где ребенок? Сейчас будет вам мастер-класс, бездельники.

Пациент оказался довольно упитанным парнем, у которого уже начал пробиваться пушок над верхней губой.

— Проходи в перевязочную и показывай!

Мальчик продемонстрировал «страшную» рану на коленном суставе, длиной не более двух сантиметров, ушитую тремя стежками.

— Вы что, издеваетесь? — возмутился я. — Не можете снять три шва? Наркоз вам подавай!

— Шеф, не можем! — заключил Минусинский. — Всяко пробовали, не дает!

— Учитесь! — поучительно сказал я. — Мальчик, как тебя звать?

— Вова Бякин.

— Вот что, Вова, я сейчас возьму в руки вот эти ножницы и этот пинцет и аккуратненько срежу вот эти ниточки, больно не будет. Договорились, Вова?

— Да, договорились, только я боюсь.

— Все, сиди тихо и не дергайся, — проговорил я и склонился над ногой мальчика.

— А-а-а! — неожиданно заорал Вова и довольно чувствительно лягнул меня в живот.

— Так, а ну, кто тут есть, быстро навалились на этого Вову, и держим! — разозлившись, скомандовал я.

Все, кто был в тот момент в комнате — Минусинский, медсестра, санитарка, мама и папа мальчика, — пришли мне на помощь. Вова орал и выгибался так, как будто его хотели посадить на кол, а не снять каких-то злосчастных три нитки. Промучившись так минут пять, я дал отбой.

— Вова, ты что же так орешь и вырываешься? — устало обратился я к мальчугану. — Это же совсем не больно!

— Я боюсь! — отрезал Вова.

— Мама, а как вы швы ему умудрились наложить? Тоже под наркозом?

— Да, конечно! Он еще уколоть себя не дал, пришлось маску ему давать!

— Ну что, шеф, даешь добро на применение наркоза? — поинтересовался Вольдемарыч. — А то Иван меня не послушает.

— Даем, а куда деваться! Похоже, ваш мальчик станет единственным подростком, которому сняли швы с кожи под наркозом. Мы детям в два года без наркоза снимаем, и то они так себя не ведут. Вы что с ребенком сделали? Кого вы из него воспитали?

Швы мы, конечно, сняли, но ответа на свой вопрос я так и не получил.

Глава 23 О неприятном

От любви до ненависти — один шаг. Не все в работе хирурга протекает так гладко, как хотелось бы. Иногда бывают и конфликты с родственниками пациентов. Если близкие пациентов оказываются адекватными людьми, то обычно нам удается установить с ними контакт и минимизировать, а то и вовсе перекрыть поток исходящего от них негатива.

В идеале должен действовать принцип «не доверяешь этому врачу — лечись у другого», но теория зачастую расходится с практикой. Бывает, что пациенту больше не к кому обратиться. Бывает, что неприязнь возникает уже в процессе лечения. Все можно объяснить; но от того, что мы знаем причины разногласий, не легче ни нам, ни пациенту с его родственниками.

А врач не может отказаться от неприятного ему больного. У нас всегда прав покупатель, пешеход, пассажир и пациент. Вот он тебя материть будет, в лицо плевать, а прав он! А ты зубы сомкни, засунь свою гордость в задницу и помогай больному!

Меня вызвали в субботу рано утром, с кровати подняли, еще шести не было. У какого-то мужика, настолько вонючего, что при осмотре меня чуть не стошнило, палец гнил около месяца. Причем мужик оказался не местным: ехал мимо нас в город, решил проконсультироваться и зашел на «скорую», а мы же не можем больному в помощи отказать, он у нас всегда прав!

— Оперировать надо. Палец сгнил — пандактилит, — заключил я.

— Ну, так оперируй, только под наркозом! — скомандовал вонючка. — Только учти, под местной не дам!

— Так, а тебя никто и не собираться здесь оперировать, сейчас повязку наложу, и езжай дальше.

— Как так! — кричит мужик, распространяя волны такой удушающей вони, что у меня аж слезы выступили. — Ты обязан мне помочь!

— Так я и не отказываюсь. Перебинтую тебя, и поедешь в свою больницу по месту жительства. Месяц терпел, еще денек потерпишь, — объясняю.