Записки районного хирурга

— Доктор, срочно! — кричит в телефонную трубку диспетчер «скорой». — Мальчика привезли, железнодорожная травма.

— Бегу! — отвечаю я и, сшибая все на своем пути, несусь из отделения на «скорую», представляя себе умирающего ребенка, залитого кровью, с размозженными конечностями. — Где пострадавший?

— Там, в смотровой!

Влетаю в смотровую и вижу упитанного мальчика лет восьми, сидящего на кушетке и одновременно качающего ногой и ковыряющего в носу.

— У тебя железнодорожная травма?

— Угу! — кивает мальчик, не вынимая пальца из носа.

— А что произошло?

— Да я шел через пути, споткнулся и лбом об тепловоз ударился, он там, на рельсах стоял! Вот потрогайте, какая шишка!

— Тьфу ты!

Если пешеход лбом треснется о стоящий автомобиль, то можно заявить об автомобильной травме. Кто опровергнет?

Борща удалось спасти, причем он остался доволен, так как теперь мог на законных основаниях получать пенсию по инвалидности.

Больше ничего экстраординарного в праздники не произошло. Рутина — резаные, битые, боли в животе, пара острых аппендицитов, кишечная непроходимость да ранение тонкой кишки. Все выжили, всех спасли. Чудесно! А то, что не отдохнули — никому не интересно.

Третьего января на работу вернулся заведующий. Он уже был в курсе произошедшего: с утра успел сходить к главному и, похоже, здорово поругался.

— Да. Этот Лившиц точно ненормальный! Сдал Саныча в КПЗ! Хирурга! — ругался Ермаков.

— И что теперь с ним будет?

— Я сказал, чтоб вытаскивал!

— А как он его вытащит?

— А как сажал, так пускай и вытаскивает! Или пусть сам на прием идет! Видал, сколько народа у кабинета?

— Да, видел, может, мне пока идти попринимать амбулаторных?

— Нет! — твердо произнес Леонтий Михайлович. — Пусть едут к начальнику милиции, что хотят делают, но Бурлакова возвращают.

Неожиданно в ординаторскую ворвался начмед:

— Леонтий Михайлович, а почему прием никто не ведет?

— А у нас амбулаторный хирург — Бурлаков. Вернется — и пойдет на прием.

— Дурака не валяйте! Отправьте Правдина! — начмед грозно сдвинул брови.

— Правдин врач стационара, он на прием не пойдет. Вызывайте Бурлакова!

— Что? Это бунт!

— Почему бунт. Мы с Правдиным идем в операционную, экстренная операция! — подмигнул мне заведующий.

— А прием как же?

— А на прием сами можете идти, если Саныча не хотите.

— Ну, я так этого не оставлю! — хлопнул дверями Лившиц.

Через час измученный, но счастливый Саныч сидел в ординаторской и, виновато улыбаясь, слушал грозный монолог заведующего.

— Ты все понял? — поинтересовался Леонтий Михайлович в конце своего выступления.

— Так точно, шеф! — по-военному отчеканил Саныч, вытянувшись во фрунт. — Сейчас иду к начмеду извиняться, после иду на прием, работаю экстренным две недели подряд, сам месяц не оперирую, вызываю либо вас, либо Диму! Правильно?

— Правильно, ступай!

— Спасибо вам, мужики! — чуть не плача, проговорил Саныч. — Думал, все, так и закисну в кэпэзэ. Как протрезвел, так и понял! Все, больше не пью!

— Все, иди, работай, — по-отечески похлопал Ермаков всхлипывающего сидельца. — Иди!

— Леонтий Михайлович, ловко вы Саныча вернули. Так бы точно пятнадцать суток впаяли, ух и злой тогда Лившиц был!

— Да, возможно. Он же на Саныча заявление накатал, могли и реальный срок дать.

— Заявление?

— Ага! Видишь, как его Саныч приложил, синяк даже через тональный крем проглядывает. Я, честно говоря, и сам не раз хотел приложиться, но мне это как-то не подобает — все же заведующий. А тут Саныч взял и сделал!

— Да. Только с экстренной операцией вы блефовали, а вдруг Лившиц пошел бы и проверил?

— Не блефовал, сейчас аппендицит пойдем оперировать.

— Какой аппендицит?

— Острый!

— А откуда он взялся?

— Да утром еще доставили, я тебя дергать не стал, на работу пораньше пришел, сам и посмотрел. Вот результаты анализов, все подтверждается. Так что пусть проверяет. Главное, Саныч на свободе.

— Да, хорошо, что его выпустили.

— Еще неизвестно, хорошо или нет. Я ему сейчас такое устрою, — протянул заведующий. — Будет пахать как папа Карло! Заслужил!

— Согласен! Пусть пашет. Но, мне кажется, это все же лучше, чем сидеть.

— Хватит лясы точить. Переодевайся и марш в операционную: больной уже на столе!

Глава 15 О наболевшем

Заканчивался двухтысячный год. Я работал в ЦРБ уже больше пяти лет.

Пять лет. Шестая часть моей жизни. Не так давно я отправлялся учиться — подтверждал сертификат специалиста, встречался с однокурсниками, оставшимися работать в городе, и очень удивился, поговорив с ними. Оказалось, они еще даже не начинали самостоятельно оперировать, в лучшем случае ассистировали. Их просто не пускали старшие товарищи. Одному из лучших наших выпускников только что доверили резекцию желудка — и парень очень гордился этим. А ведь я освоил эту операцию еще в первый год работы в ЦРБ.