Записки раздолбая или мир для его сиятельства (СИ)

  Эту историю он тоже рассказал. История банальная - ехал, увидел место побоища благородных, трое были живы, погрузил на телегу и привёз к деревенской лекарке. Один из двух умер, двое выжили, в том числе мой дед. На деда была устроена засада, он с десятком там каким-то боком ехал... Вроде к сеньоре одной, заночевать... Ну, в объятиях оной сеньоры. А тут то ли муж, то ли другой её родственник каку-бяку сделал. Наши погранцы показали класс и отбились, но и сами почти все полегли. Бывает, это в текущем мире в порядке вещей. Ну, и дед его после выздоровления забрал, благо крестьянин королевский, внёс положенную стоимость и выправил грамоту на отрока своей гвардейской сотни. Не в вольные, а сразу в воины. Это тоже тут норма - в простые воины, в мясо, несложно выбиться. Это владетелем можно только родиться.

  - Они, вашсветлость, тоже люди, - эмоционально, с пьяным надрывом продолжил староста. - Простые, низкие, не как мы. Но... Люди!

  О как! Бунтарь у нас Олаф получается. Против системы прёт. Мартина Лютера из него не выйдет, но общепринятые нормы морали отвергает. Наш человек.

  - Вот я и стараюсь, чтобы по-людски у меня жили. Хотя б у меня, на других бог есть. В обиду не даю, но и кто ленится - без спуску, сам воспитываю. - Он сжал кулак - в свете масляного фонаря, освещающего стол, смотрелось это сурово.

  - Скажи, а можно ли как-то жить, чтобы без крепости? Чтобы люди рабами не были?- развивал провокацию я. Ибо я ЗНАЛ ответы. Готовые, испытанные временем. Местным же можно до них только дойти. Что дано не просто не каждому - вообще не факт, что кому-то в данный момент времени дано. Так что очень интересно посмотреть, что думают аболиционистски настроенные аборигены, так сказать интеллектуальная элита этого забытого высшими силами уголка Сущего.

  - Хых! Эк вы, вашсиятельство, шутник! Загнули! - Староста снова почесал подбородок. Но он ДУМАЛ. Думал, понимаете? Не воспринял вопрос как первоапрельский или пьяный лепет.

  - Олаф, я с-срьёзно, - давил я. - Вот пр-редставь, я завтра всех холопов отпущу. Разом. Вольную дам. Только какой прок от этого будет? Кто из них р-реально может свободой воспользоваться и на ноги встать? Десятая часть? Пятая?

  А ведь я их тогда кормить обязан не буду. И те, кто не поймёт, как себя в-вести и будет по старинке в-всё делать, из под палки... А палки-то нету! - сделал я огромные глаза. - Ну и сколько их в первый же год подохнет?

  Староста задумчиво молчал.

  - М-многие не с-способны сами за себя решать, не приучены, п-пнимаешь? Над ними всегда кто-то был. С-сеньор, староста, надсмотрщик. Н-никогда они не пр-ринимали р-решений. И тут не будут. Побоятся. Что потом с ними делать?

  Староста без напоминания разлил остатки пива из небольшого пузатого бочонка вначале мне, потом себе, потряс пустым бочонком и залпом опорожнил свою мощную деревянную кружку. Тут все кружки мощные и деревянные.

  - Эт верно, в-вашсиятельство. Сдохнут. Как есть сдохнут. - Вид Олаф имел ошарашенный. Видно Мартин Лютер думал о гуманизме, но так далеко не просчитывал. Ибо это же противно порядку вещей, такого просто не может быть, так чего голову ломать?

  - А с-с другой стор-роны, - продолжал я, - и м-моё х-хозяйство расстроится. Освобожу, они работать не будут, и мне податей... Не будет. Как же я смогу тогда войску ж-ж-жалование платить? И войско разбежится.

  - Р-разбежится, - согласился потрясённый староста, офигевая от ужаса описываемой мной катастрофы.

  - И с-сюда степняки придут. И вс-сех в рабство угонят, нахрен. И тебя, и меня, и их. Получается, я вдвойне хуже сделаю? Нахрен тогда так делать?

  - Нахрен, - кивнул он.

  - Но дык они же ... Л-л-ююююди! - потянул я это слово. - Как, как мать его, Олаф, их освободить!

  Я успел вскинуть руку вверх, и факел ушёл в небо. А там плазма постепенно рассеялась - на сей раз я вреда не причинил.

  - Как быть, Олаф? - повторился я, чувствуя себя чуть-чуть трезвее. А потому также приложился, осушив почти литровую кружку за присест. - Я ведь з-знаю, что они - люди. Только не говори никому - секрет это!

  - С-слу... Ик!.. Ш-шаюсь, ваше сиятельство. Никому! - Он провёл рукой по горлу.

  - Но освободить-то их н-надо? Чтобы людьми были?

  - Всех - не получится, - уверенно покачал он головой. - Лентяев н-не надо. А их, твоя св-втлсть, знаешь сколько?

  - Но не лентяев же больше? Как быть, Олаф, мать его за ногу?!

  - Так эта... Думать надо.

  - Что думать?

  - Ну, что делать. Не лентяи они... У них, вашсиятльств, есть эта... Ответственность, во!

  - Учи меня жить ещё! Знаю, что есть. А вот как её найти, чтобы она проявилась?

  Он глубоко задумался. Я же чувствовал, что при внешней нереальности происходящего, разговор этот будет иметь колоссальные последствия. Пьяный базар? Побойтесь господа нашего (просто господа нашего), конечно пьяный базар. Только тутошние местные в алкогольном состоянии десятилетиями живут, контролируя лишь увеличение и уменьшение промилле в крови.

  - Вашсиятельство, эта... Учить их надо. Ответственности. За решения свои, за то, что делать дальше будут. Неможно сразу всех, надо постепенно, обучаючи.