Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

Чагай выпрямился – сейчас он знал, как выполнить повеление хана. Хитроумный воин вложил меч в ножны, закинул щит на спину и сказал:

– Рус – сильный воин, рус – смелый воин, рус может идти за Вожу, в Московское княжество. Я расскажу о нем хану. – С этими словами Чагай поклонился и повернулся к русскому воину спиной.

Русоволосый воин тоже поклонился, повернулся, но в это мгновенье тонкое, как шило, лезвие вонзилось ему в спину у верхнего края левой лопатки. Рус быстро обернулся и прежде, чем Чагай успел опустить ему на голову свой страшный меч, глубоко вонзил острие меча в живот ордынца.

Вскоре войско хана Бегича подошло к реке Воже и уже собиралось переправиться через нее, чтобы в очередной раз совершить набег на столицу Московского княжества. Но не успели ордынские передовые отряды добраться до середины переправы, как град стрел обрушился на них из ближайших кустов, а два отряда княжеской дружины ударили с фланга по основным силам хана. Сражение было жестоким и скоротечным. Ордынцы были разбиты наголову, и лишь немногие из них смогли избежать острых русских клинков, копий и стрел.

Штурм. Тяжело в учении…

Штурм. Фрагмент учений. 1001 повтор… Правильно или неправильно?

Через два года хан Мамай, старавшийся в обход законных наследников завладеть ордынским престолом, в ярости от поражения на реке Вожа привел более чем стотысячное войско, укрепить которое должны были войска литовского князя Ягайлы и рязанского князя Василия Хромого. Но перед битвой на Куликовом поле воеводы великого князя Дмитрия Московского, вновь применив нестандартные тактические приемы, вначале не дали союзникам соединиться и тем остановили хана. А затем, дав основному войску Мамая увязнуть во фронтальном сражении, силами засадного полка, до поры скрытого от посторонних глаз, довершили победную атаку. Ордынцы оказались не просто разбитыми, но и рассеянными более чем на пятьдесят верст от места битвы. Было не только положено начало конца тому, что в дальнейшем историками было принято называть словом «иго», – вызванные поражением на Куликовом поле усобицы и перемены в высшем руководстве Орды позволили защитить Русь от беспощадных наездов нового властелина Центральной Азии – Тимура. Но все это было еще впереди…

Воды реки были чисты и прохладны. Русский воин выбрался на берег и устало зашагал через поле туда, где среди лесов и пожарищ отстраивались и укреплялись стены и башни Московского Кремля. То, что воин узнал в Орде, было достойно внимания великого князя Московского. Трава охватывала его ноги, цеплялась за ножны меча, словно играючись, дотрагивалась до его сильных рук, как бы приветствуя воина. А в сердце русоволосого богатыря росло чувство гордости за свою землю, за свою Родину. Он возвращался домой победителем…

Тайна жизни

Около 5100 года от с. м.

Преддверие пути

На взмах руки всего одно движенье…
Взгляд мастера все так же ощутим.
Победы нет, как нет и пораженья,
С движеньем мастер вовсе неделим.
Движенье вновь располовинит воздух,
Движенье вновь несет с собою смерть,
Но взгляд учителя – как вековечный посох,
Поднявший небо и подперший твердь.
Все сцеплено в единое мгновенье,
И ученик опять повержен вниз,
В руках учителя искусство вдохновенья —
Как шаг над пропастью на узенький карниз.
Движение движеньем отзовется,
На взмах лишь взгляд способен дать ответ,
А сердце мастера всегда спокойно бьется,
И тайны жизни как искусства нет.

Разноцветная шумная толпа всколыхнулась и раздалась в стороны, образуя узкий коридор, постепенно расширяющийся к одному из двух помостов. На одном, украшенном дорогими коврами и стягами, в окружении множества пестрых халатов и дорогих поясов, огражденный от толпы несколькими рядами обнаженных мечей и пик, в шатре восседал Сын Неба – император Китая. А на другом, голом дощатом помосте, отделенном от людей одним рядом ощетинившихся пик, одиноко и гордо возвышалась плаха.

По образовавшемуся живому коридору, окруженный стражниками, шагал человек, которого знали почти все собравшиеся. Лицо заключенного было спокойно-сосредоточенным, грудь ровно вздымалась и опускалась в такт дыханию, руки привычно заложены за спину, и если бы не помост с плахой и конвой с обнаженными мечами, можно было бы подумать, что он, как обычно, прогуливается среди цветущих деревьев своего небольшого сада.