Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

Когда мне в жизни что-то непонятно,
Когда щемит под сердцем и тревога
Скользит змеей и шепчется невнятно,
Вдруг вспоминается судьбы моей дорога.
Былые годы, люди, имена, столетья,
Мысли, подлости и честь…
Как средоточие порыва в лихолетье,
Где доблесть и жестокость не расчесть.
Проходит время, словно легкий пар,
Струящийся сквозь пальцы невесомо,
И жизнью нам врученный свыше дар
Ведет по жизни, словно сам ведомый.
Проклятья, страсти, чувства и долги,
Любовь и ложь, предательство и чудо,
Уж коли можешь – просто помоги,
А не считай монеты, как Иуда.
Когда-то мир способен был решить,
Что может быть ужаснее паденья,
Прервать или оставить жизни нить,
Но смерть прошла, как будто привиденье.
И сидя в самолете у окна,
Я впитываю музыки настрой,
Наш вижу дом – ты в комнате одна,
И явь смешалась с сонной тишиной.
Потоки чувств моих, величие греха,
Любви стремление и совести порыв,
И оголенный нерв – как нить стиха,
А выстрел в спину – поминальный взрыв.
Бросает жизнь порой из края в край,
Где доверять могу я лишь себе,
Но я не обменяю ад на рай,
Ведь каждый раз из ада мчусь к тебе.
Все было в этой жизни много раз:
Предательство, и гнев, и жажда мести, —
Но в жизни есть огонь любимых глаз,
И это значит, что мы снова вместе.

Прыжок Рассказ

Информация поступила, когда Салем по своему обыкновению принимал ванну. И не просто принимал, а отправлял обряд телопогружения в соответствии со своими, немногими, впрочем, жизненными правилами. Это было священнодействие, совершаемое им с великим тщанием и наслаждением гурмана. Мягкая пена специально отобранных травяных настоев ласкала тело, и Салем, погрузившись в воду, блаженствовал настолько, насколько ему это позволял делать телефон.

Телефон Салем ненавидел всеми фибрами души и в то же время не мог без него обойтись ни минуты. Телефоны окружали его всюду. Дома они гнездились в каждой комнате. В автомобиле телефон назойливо маячил перед рычагом переключения скоростей. Переносной телефон, вмонтированный в корпус радиостанции, настигал его практически в любом месте, а пейджеру приходилось подчиняться всякий раз, когда тот начинал назойливо пищать.

Салем лежал в ванной, блаженствуя, сливаясь и растворяясь в ароматах целебной воды, которая придавала сил для дальнейшей работы. Коллеги шутили, что предки Салема были отъявленными ханжами и наверняка удивляли весь восточный мир своей неописуемой роскошью и что по крайней мере один из его предков наверняка возил с собой золотую ванну во всех своих военных походах. Салем только смеялся и отвечал, что по законам шариата это не противопоказано правоверному, соблюдающему все главные заповеди пророка, который, однако, допускает некоторые от них отступления, когда речь идет об исполнении своих профессиональных обязанностей, особенно во время военных действий.

Звонок буквально вытолкнул Салема из воды. Наполовину высунувшись из ванны, он схватил ненавистную трубку, чувствуя, что за те три часа, которые прошли с того момента, как он покинул офис Бюро, случилось что-то необычное.

Голос в трубке был знаком ему со времени совместного обучения с его обладателем в спецшколе, но сейчас этот вечный шутник крайне строго произнес несколько рубленых фраз. Салем, тут же бросив трубку, практически за пару минут смыл с себя душистую пену и принялся быстро одеваться, соображая, в какую сторону может бросить его непредсказуемая жизнь на сей раз.

Жена смотрела на сборы мужа понимающим взглядом и перед самым выходом Салема в гараж, который располагался на первом этаже дома, передала ему заветный дипломат со всеми необходимыми вещами на несколько дней. Молодая женщина на несколько мгновений прижалась к его плечу. Салем поцеловал жену и, ловко вскочив в салон автомобиля, выехал из гаража, держа курс в неизвестность…