Записки разумного авантюриста. Зазеркалье спецслужб

Тагай шагнул к противнику и схватил его за шею своей огромной рукой, один удар которой валил на землю быка или здорового жеребца. Второй рукой ордынец поймал пояс руса и притянул соперника к себе, чтобы скрутить, смять, сломать и с силой швырнуть оземь. Рус как бы послушно подался вперед, но вдруг резко ушел в сторону, схватив Тагая за халат под локтями. Мыс красного сапога уперся в голенище украшенной орнаментом обуви ордынца, рус резко выдохнул, вкладывая в руки всю свою силу, и огромный Тагай, перевернувшись через голову, грузно рухнул на землю. Соперник мигом оказался сверху, выкрутил руку, переворачивая ордынца со спины на грудь, ногой завернул к спине вторую руку Тагая. Одним движением рус сбросил свой ремень и накрепко скрутил руки ордынского богатыря за спиной. Затем встал, поклонился хану и выпрямился, гордо вскинув голову.

– Эх, матушка-Москва бьет, родимая, с мыска! – услышали все радостный крик какого-то русского купца, ставшего свидетелем победы своего соотечественника. Резкий свист нагайки со стальной оплеткой оборвал радостный крик, и купец с располосованным лицом упал ничком, орошая траву алой кровью.

Хан со злорадной улыбкой посмотрел на несдержанного русского купца, которого уносили его сотоварищи, и перевел надменно-самоуверенный взгляд на этого русоволосого богатыря. На победителя…

7473 г. от с. м. (1964 г. от Р. Х.)

Степанов и тайванец почти одновременно двинулись навстречу друг другу. Схватка продолжалась уже несколько минут, но ни один из соперников пока не мог добиться ощутимого превосходства. Длинные руки тайваньского дзюдоиста останавливали любое движение Олега, а виртуозное владение техникой Степанова не позволяло его сопернику добиться преимущества. Наконец тайванец подтянул к себе Степанова, прихватив его правую руку и отворот кимоно, резко бросил влево свое сильное тело и правой ногой зацепил голень правой ноги советского борца. Еще миг – и тайванец опрокинет соперника своим коронным приемом. Но не зря советская школа борьбы вбирала все лучшее изо всех известных национальных единоборств, соединяя все это в комплексе специальной борьбы в одежде – самбо.

Степанов чуть присел, останавливая порыв тайваньца, крепко обхватил его правую ногу, поддернув руками, выпрямляя ноги и переворачивая соперника через бок, словно в замедленном кино, опустил тайваньца спиной на татами. Но это только казалось – бросок был сильным и мощным. Помост мелодично запел, озвучивая падение тел, но его звук потонул в шуме оваций зала. Третья чистая победа!

Четвертым соперником был бельгийский борец. Они долго перемещались по борцовской площадке, к явному неудовольствию судей, тренеров, зрителей, но ни один не мог провести эффективного движения. Наконец во время обоюдной борьбы соперники оказались на татами, и в короткой борьбе лежа – в который раз за сегодняшний день! – Степанов поймал руку соперника на болевой прием.

– Маита! – выкрикнул бельгиец, прекращая сопротивление и отдавая победу своему сопернику.

А впереди у Олега Степанова была пятая схватка, схватка за выход в финал со знаменитым японцем Накатани.

Японские мастера уже успели присмотреться к манере ведения борьбы Олега Степанова и его товарищей во время состоявшегося год назад турнира в четырех японских городах, когда выступление Шульца, Панкратова, Степанова, Беруашвили было названо «тайфуном в виде советских борцов, одетых в японское кимоно». А фото японской сборной было помещено в черную рамку. Траур был не только условным – не выдержав поражения своего борца, один из японских арбитров умер от разрыва сердца прямо на татами. Настолько потрясло его выступление Степанова…

Около 6887 г. от с. м. (1378 г. от Р. Х.)

Хан молча продолжал смотреть на русского богатыря, а тот, не отводя глаз и не опуская гордой головы, стоял перед повелителем множества народов, смело глядя ему в лицо, готовый принять щедрый дар, чашу с вином, удар в спину. Он готов был принять все, что сулила ему судьба в лице этого капризного, избалованного властью, богатством, похотью, страдающего одышкой и ожирением властелина.

– Подойди, рус, – тихо произнес хан, и сотни голов зашептали друг другу:

– Зовет, позвал к себе!

Русич подошел к помосту хана. Четверо воинов-телохранителей с обнаженными мечами встали по бокам, а двое преградили ему подступы к помосту с шатром. Хана можно теперь разглядеть в просвет между их широкими плечами.

– Ты смел, рус, и хороший воин. Хочешь стать моим мурзой? Мне нужны такие воины, и я о них никогда не забываю.

– Нет, хан. Я не пойду к тебе на службу. Я целовал крест, поклявшись служить своей земле и своему князю. Разве нужны тебе изменники? Кто изменил слову единожды, тот изменит и вдругорядь.

– Да, ты смел, рус, – задумчиво произнес хан. Он подозвал начальника своих телохранителей и одними губами сказал: – Чагай… – А затем тихо, но так, чтобы услышали сидевшие рядом, добавил: – Белого жеребца русу и золотой меч.

Эта весть волной прокатилась по рядам зрителей. Глашатай встал и громко объявил: