Записки разведчика

Молчали и мы с Вершигорой. Действительно, получилось неладно. Мост взорван, картошка роздана. Это так. Но кто знал, что все это принадлежит отрядам «дяди Пети»? По настороженному взгляду Петра Петровича я понял, что и его удивило это известие.

– Вы Ковпаку говорили? — спросил он Бринского.

– Да ну, с такими пустяками обращаться, — махнул рукой Антон Петрович, и уже более мирно продолжал: - Все равно картошка не пропала, а пошла населению. Население всегда нам поможет в трудную минуту. А вот взрывчатку жаль. Вы не можете себе представить, какую трудность мы испытываем в толе. Я дал указание подрывникам, пускать под откос лишь те эшелоны, которые идут на восток. Разве ж это дело?

– Как ведут себя ближайшие немецкие гарнизоны? Часто устраивают облавы? — перевел я разговор в нужном мне направлении.

– Не дают скучать. Вот и сейчас они собрались было повести наступление, и вдруг Ковпак объявился. Тут уж одними местными гарнизонами и полицией не справиться… Мы имеем своих людей в городе и на станциях. Мероприятия немцев по борьбе с партизанами для нас не являются неожиданными, — подумав, Антон Петрович добавил: — Конечно, бывают исключения… Ваш приход кстати. Население воспрянуло духом. Раз такое большое соединение, как ваше, разгуливает по тылам врага, значит у немцев дела швах. Это каждый поймет…

Антон Петрович подробно рассказал обстановку в Ровенской области. Оказывается, он имел связь со многими подпольными организациями в городах и хорошо знал, что делается в округе.

– Пойдете на юг – встретитесь с бандами националистов, — предостерег он. — Для отряда они не страшны, но опасны для мелких разведывательных групп, так как выдают себя за партизан, входят в доверие, а потом устраивают западню.

– Нашим разведчикам уже приходилось сталкиваться с ними, — сказал я.

– Позавчера из Степан-Городка я послал своих хлопцев прощупать обстановку в окружающих селах, — вступил в разговор Вершигора. — При подходе к одной лесной деревушке их обстреляли. Олегу Фирсову прошило грудь, лицо и руку. Девять ран… Разведчики ворвались в деревню. Оказалось, там похозяйничали националисты. Из всех жителей в живых осталось лишь четверо. Остальные расстреляны и изрублены топорами. Жили в деревне поляки. Надо населению разъяснять, с какой целью бродят шайки националистов и кому на руку их зверства.

– Мы этим занимаемся, — сказал Антон Петрович. — С поляками установили связь. Многие пришли к нам в отряд и неплохо воюют.

Разговор длился больше часа. Антон Петрович помог мне более подробно разобраться в окружающей обстановке. Дал несколько советов по ведению разведки на Ровенщине.

В беседе с Бринским я кое-что узнал о его жизни. Несмотря на разницу в возрасте, у нас было очень много общего. Оба мы начали военную службу в кавалерии, испытали горечь отступления в первые дни войны. Антон Петрович, как и я, не знал, где находится семья. И, наконец, в тылу врага мы оказались по заданию Разведывательного управления, с той лишь разницей, что меня с разведчиками в тыл врага перебросили на самолете, а он с восемнадцатью товарищами летом 1941 года перешел линию фронта.

На прощание я поблагодарил Антона Петровича за помощь. Мы расстались друзьями.

Заканчивался короткий зимний день. Солнце садилось за лесом. Улицы села заполнились партизанами и обозом. Ковпаковцы покидали Мульчицы, направляясь на юг. А «дядя Петя», проводив нас, уезжал на запад, где действовали боевые отряды его соединения.

В моей памяти навсегда сохранились воспоминания об этой встрече. Расставаясь с Антоном Петровичем, я думал: чем этот человек заслужил любовь и уважение партизан и местных жителей? И лишь семь лет спустя, когда мне довелось служить в соединении, которым командовал Герой Советского Союза полковник Бринский, я понял, что мое первое впечатление было правильным. Недюжинные организаторские способности сочетались у Антона Петровича с огромным личным обаянием и верой в людей, которых он любил и ценил. К нему всегда товарищи шли за советом и получали его.

– Антон Петрович — это душевный человек, я бы сказал, человечный человек, — заметил один из товарищей Бринского.

Такого мнения о знаменитом ровенском партизане многие. Бринский вспахал почву для массовой партизанской борьбы на Ровенщине и Больше еще в 1942 году. И когда здесь появился Бегма, а летом 1943 года Федоров, население хлынуло к партизанам тысячами.

ПО РОВЕНЩИНЕ

Обманчива зима на Ровенщине. Февраль начался морозами и бурными метелями. Но во второй половине месяца дыхнул теплом западный ветер. Закапало с крыш. Снег посерел и осел, стал водянистым. Утренние туманы съедали снежные сугробы. Ветки деревьев обнажились от висевшей на них снежной бахромы. Лес потемнел. Тяжелые темные облака проносились над головами. На полях и лесных полянах появились бурые плешины. По всему было видно, скоро придется расстаться с санями, но и переходить на телеги было еще рано. Погода заставляла нас спешить, чтобы успеть закончить рейд до вскрытия рек.