Записки разведчика

Об этом случае сразу же узнали в отряде. Все партизаны одобряли поступок секретаря партийной организации…

Как мы ни торопились с переходами, весна все же опережала нас. В Большом Стыдени обоз перевели на брички и телеги.

День Советской Армии встретили в Князь-селе на Случи. Утром перед строем в подразделениях зачитали праздничный приказ. Выдался солнечный, по-весеннему теплый день. Лед на Случи покрылся водой. По дорогам и овражкам потекли ручьи.

Партизаны и местные жители расхаживали по селу. То здесь, то там появлялся беспокойный корреспондент газеты «Правда» Леша Коробов и щелкал своим фотоаппаратом, обещая партизанам прислать фотографии.

– Может быть, вы вышлете моим родным? — спросил Черёмушкин.

– Это идея! — воскликнул Коробов, вынимая блокнот. — Говорите адрес.

Вслед за Митей стали давать адреса и другие разведчики. Корреспондента обступила большая группа партизан. Леша записывал и отшучивался:

– Помилуйте, дорогие товарищи, да разве всем я смогу выслать фотографии?! — Увидев разочарованные лица, он смягчился: — Эх, была не была, давайте!

В село въехала группа всадников. Леша заторопился:

– Побегу в штаб. Это, наверное, медведевцы. Ковпак и Руднев их давно ждут.

Корреспондент побежал в штаб, а я направился в роту. Не успел раздеться, как в хату влетел Зяблицкий и с порога доложил:

– К нам гости!

В сопровождении Мити Черемушкина в дом вошли три незнакомых человека, вооруженных до зубов. Все они стройные, красивые, пышущие здоровьем. Особенно безукоризненной выправкой выделялся среди гостей смуглолицый парень лет двадцати-двадцати двух, с черными кавказскими усиками, сросшимися бровями и смелым взглядом карих глаз. Вооружен он был маузером, пистолетом и гранатами. Шагнув мне навстречу, смуглолицый с явно выраженным кавказским акцентом сказал:

– Наполеон. — Заметив недоверие в моем взгляде, он улыбнулся и пояснил: — Наполеон Ашотович Саргсян, начальник разведки отряда Медведева.

– Я, грешным делом, подумал, «Наполеон» — это ваша партизанская кличка, — признался я, пожимая цепкую руку гостя.

– Отец дал мне такой кличка, на всю жизнь. В отряде меня называют Мишей, можете и вы так называть.

Пока гости раздевались, разворотливый Зяблицкий успел приготовить завтрак. Сели за стол. После первой же рюмки завязался оживленный разговор.

Отряд, которым командовал полковник Медведев, а комиссаром был Стехов, значительно меньше нашего соединения. Основной его задачей являлось ведение разведки. Поэтому не удивительно, что Саргсян прекрасно знал обстановку в ближайших районах. Мы воспользовались встречей, чтобы уточнить данные, которыми располагала наша разведка. В свою очередь сообщили Саргсяну данные, которых они не имели.

К сожалению, беседа наша была непродолжительной, так как гости спешили.

– Приезжайте к нам, познакомитесь с разведчиками, узнаете много интересного, — сказал на прощание Саргсян.

Однако вторично с отрядом Медведева нам пришлось встретиться лишь в июне, когда наше соединение выступало в карпатский рейд…

ТРАГЕДИЯ МУРЗИНА

Мурзин пришел к нам летом прошлого года на Сумщине в тот момент, когда группа вела бой с локтевской полицией. Он оказался хорошим товарищем и мастером на все руки: и повар, и сапожник, и портной. Вскоре мы стали брать Мурзина в разведку и на диверсии. Везде он действовал смело, решительно, со знанием дела. Во время засады на шоссе Короп – Сосница в бою захватил немецкий пулемет и не расставался с ним. Принимал участие в уничтожении противника на полустанке, в городе Лоеве, на станции Демихи, в Лельчицах и при взрыве железнодорожного моста на Случи. И не случайно комиссар Руднев обратил на него внимание.

– Как ты смотришь, капитан, если мы заберем у тебя Мурзина и назначим его командиром девятой роты? — спросил меня однажды комиссар.

– Мне не хотелось бы отдавать его, — ответил я.

– Что, думаете, не справится?

– Да нет, хотел назначить его командиром взвода.

– На эту должность у тебя есть Землянко, Осипчук, Кашицкий и другие товарищи, — сказал Семен Васильевич.

Мурзина вызвали в штаб, и оттуда он вышел командиром девятой роты.

За работу взялся горячо. Первое время у него все шло нормально. Рота успешно выполнила несколько заданий. У командира роты появилась уверенность в своих силах, а вместе с этим начали проскальзывать самоуверенность и зазнайство. Мурзин начал баловаться выпивками, приказывал старшине доставать самогон. Поведение командира, конечно, не могло не сказаться на состоянии дисциплины и боеспособности роты.

Ковпак и Руднев неоднократно беседовали с Мурзиным, взывали к совести, требовали, чтобы он навел порядок в подразделении. Ротный клялся и обещал. Ему верили, надеялись, но дело не менялось. А когда 19 февраля после разгрома казачков в селе Сафьяновке, где рота захватила девятнадцать пленных, Мурзин возвратился пьяным, Ковпак вызвал его и, с трудом сдерживая кипевший в нем гнев, сказал: