Записки разведчика

Рана оказалась сквозной. Нас беспокоило, не поврежден ли кишечник. Ни врача, ни даже фельдшера среди нас не было. Дуся не имела достаточных знаний и опыта, чтобы сделать анализ. Она лишь с помощью Володи и Кости со всей тщательностью сделала перевязку. По мнению нас всех, Леше могла помочь только операция. Если кишечник не задет, то есть надежда на выздоровление. Мы все в один голос уверяли Калинина, что все обойдется благополучно. Нас же беспокоило то, что левая сторона живота сильно вспухла. Стрелюк высказал предположение, что прострелена селезенка.

Из двух жердей и плащ-палатки соорудили носилки, на которые уложили раненого. Нам необходимо было разыскать безопасное место, обсудить создавшееся положение и дать передышку Леше.

– Товарищ капитан, во время боя задержан неизвестный тип. Вернее, он сам пришел, — сказал Кормелицын, когда группа начала движение. — Говорит, что ищет партизан.

Этого еще не хватало.

– Откуда он взялся? — с недоумением спросил я.

– Я сейчас приведу, — вместо ответа сказал Петя.

…Передо мной стоял человек среднего роста, с маленьким лицом, серыми быстрыми глазами и белесыми бровями. К его рыжеватой бороде давно не прикасалась бритва. Одет он был в старое изодранное пальто. Через плечо перекинута котомка. На старых сапогах выделялись новые заплаты.

– Кто вы такой и что вам от нас надо? — спросил я незнакомца.

– Я бывший лейтенант, танкист, — начал он.

– Вот именно, что «бывший», — процедил сквозь зубы Рыбинский.

– Попал в сорок первом году в окружение и был ранен…

– Как только какой тип попадется, сразу: «нас округлили», «мы из округления», — передразнил Савкин.

– …был ранен и находился на излечении в одной крестьянской семье, — продолжал задержанный, боязливо посматривая вокруг на недоброжелательно настроенных разведчиков. — Выздоровел и уже месяц ищу партизан.

– Здорово искал, а они ежедневно бывают рядом с вашим селом, — сказал зло Дмитро.

– А возможно, он искал их, чтобы продать немцам, — с ненавистью сказал Толя.

– Да что вы, товарищи, — взмолился пришелец.

– Еще неизвестно, кому ты товарищ, — заметил Юра. — Много вас тут всяких бродит…

– Да что с ним говорить? Петлю на шею и на сук, — предложил Савкин.

– Прежде чем так говорить, надо разобраться. С петлей всегда успеете, — упавшим голосом проговорил танкист.

– Поговорим на остановке, — сказал я, а затем подозвал Петю и предупредил, чтобы глаз с него не спускали.

Сейчас мне было не до него. Но и отпускать его нельзя. Я досадовал, что он появился в такой неподходящий момент. Может, в другой обстановке он и не вызвал бы такого подозрения, как сейчас. Выход из положения подсказал сам задержанный.

– Разрешите мне нести раненого, — попросил он.

– Кормелицын, поставьте его вместо Савкина, — сказал я и стал присматриваться к новичку. Чем дальше шли, тем он спокойнее и увереннее себя чувствовал.

Группа двигалась очень медленно. Каждый неосторожный шаг приносил раненому новые страдания. Об этом можно было догадываться по скрежету зубов Леши.

– Положите меня, — попросил он. — Терпения не хватает.

Видимо, сразу после ранения он не чувствовал такой боли. Тяжело было смотреть на его мучения. Два-три часа назад он был полон сил и энергии. Теперь он лежит беспомощный, посеревший, со впалыми щеками и провалившимися глазами.

За ночь мы прошли не более трех километров и на отдых расположились в лесу возле речки. Ко мне подошел задержанный и по-военному попросил разрешения обратиться.

– Что вы хотите?

– Прошу выслушать меня, — с достоинством сказал он.

– Я вас слушаю.

– Моя фамилия Мурзин. Я вам уже сказал, что я лейтенант…

– Силен лейтенант! — с пренебрежением сказал Юра.

– Да, был силен, пока не ранили, — сказал Мурзин и зло посмотрел на Юрку. — А как ранило, так перестал быть сильным. Вот так же, как ваш товарищ… Теперь, когда я имею возможность снова драться с врагами, меня свои не хотят понять.

– Пока трудно сказать, кто вы и чей. Разве мы можем верить всякому встречному на слово. Чем вы можете доказать, что вы не враг нам? — спросил я напрямик.

Установилось неловкое молчание. Все с напряжением ждали его ответа.

– Я вас понимаю, конечно. Но мне трудно доказать, — сказал он неуверенно. — Разве только этим?

При этом он отвернул полу пальто, оторвал заплату, извлек что-то и передал мне. В моих руках оказался партийный билет Мурзина Петра Владимировича, принятого в члены ВКП(б) в январе 1940 года.

Пока я читал запись в партбилете и сверял фотокарточку с оригиналом, Мурзин извлек из заплат орден Красного Знамени и медаль «За отвагу».