Записки реаниматолога

Врач, перепробовав все возможности, приходит к выводу — не жилец. Решил, что больше ничего не поможет. Демон победил? Кто знает. Если в это время его помыслами было — все, этому пациенту уже не помочь, мозг погиб, продлевать жизнь и агонию нет смысла, то это будут видимо ангелы. А если была мысль, что надо потянуть, посмотреть, что будет, несмотря на то что мозг умер, и вроде активность врача за жизнь — благо, но помыслы его другие, кто победил? Демоны?

А если при констатации смерти мозга были выполнены не все процедуры, но все решили, что мозг умер, у одного лишь лечащего врача появились сомнения, и он будет тянуть, цепляясь за эти сомнения. Кто им руководит?

Врача можно характеризовать: умный, глупый. Но кто внутри его победит, если в каждом докторе сидят и ангелы и демоны?

Все видят как лечит доктор, но не видят, что бушует у него внутри…

Вы скажете — ага, значит, вы — убийцы! Однако, с приходом смерти могут прийти и последствия в виде расследования, поэтому врач, боясь, чаще всего тянет любого пациента до последнего, лишь бы не в его смену. Нам проще вбухать уйму препаратов, возможно дорогостоящих, чем обрывать жизнь, останавливая мучения и агонию.

Записки Реаниматолога

Тяжелое дежурство

Подавляющее большинство моих дневниковых записей, несут в себе сухую информацию о прожитом дежурстве, наверное, они мало интересны для читателя, но для меня это ценная информация о прожитом дне или ночном дежурстве.

Со временем, дежурственная острота проходит, вначале мы забываем эмоции, иногда нас переполняющие, навалившуюся физическую тяжесть, потом в голове забывает синхронизация всех событий, включиться произошедших в этот день. Остается лишь самое самое, нечто вон выходящее, но и оно потом видится неким мутным пятном в уголках нашего сознания, и сложный день исчезает, появляются новые впечатления от новых дежурств, и так по кругу.

Чем хороши дневниковые записи, пусть даже сухие, написанные в полудреме, так тем, что можно почти заново восстановить тот самый тяжелый и полный впечатлений день или ночь.

Возможно, это странно, нормальных людей впечатляет бурная ночь с приключениями в ночном клубе, ну или проведенное время с девушкой. Так и должно быть, но так уж получилось, что жизнь врача, особенно в глубинке, мало насыщенна обыденными радостями жизни, он подавляющее большинство своего времени проводит в больнице, помогая вылечить недуг или хотя бы облегчить страдания. Нередко именно в таких больницах и создаются новые семьи. Да и чего греха таить, на одну ставку выжить в наших реалиях крайне сложно, вот и приходится брать дежурства сверх необходимого минимума, дабы обеспечить нормальное существование своей семье.

Остановлюсь на одном впечатляющем рабочем дежурстве.

Утро 27 ноября, 9:30 утра пришел с суточного дежурства из госпиталя. В планах было принять душ, позавтракать, выспаться, посмотреть фильм и уже после неспешно идти на другое ночное дежурство в городскую больницу. Но, к сожалению, за меня никто не будет делать те дела, которые входят в мои обязанности, как жителя многоквартирного дома. Будь то — услуги ЖКХ, ссуда, таскание документов из одного офиса в другой. Так и проваландался я все утро и обеденное время. Душ и вкусный обед я, конечно же, отменять не стал, пятнадцать минут лежки на диване так же оставил своим правом. А вот фильм посмотреть не удалось, выгул моей любимой собаки куда важнее и интереснее, нежели сериал, хотя неплохо было бы эти два занятия объединить, но не всегда это удается.

В 16:00 прибыл на дежурство в городскую больницу. Проходя по реанимации, возникает ощущение, как будто очутился в машинном отделении, старые российского и советского образца дыхательные аппараты издают звук, весьма похожий на то, будто мы не в больнице, а где-то на насосной станции. Хотя, по сути, ИВЛ — это тот же аппарат с функцией насоса, вдувающий принудительно воздух в дыхательные меха. Но так откровенно отстать от прогрессивного человечества и застрять в семидесятых годах прошлого столетия… Это в последние десять лет государство сменило позорные, малофункциональные аппараты на машины с множеством функций.

Принял полную палату тяжелых, требующих особого внимания реанимационных больных. На шести койках к моему приходу лежало шестеро пациентов:

1. Малышка, 8 месяцев от роду — острая кишечная инфекция, заставляет практически ежечасно менять полный памперс жидкого кишечного отделяемого. Ко всем бедам, ребенку еще удалось подцепить очаговую пневмонию, заставляя думать о нарушенном иммунитете, и далеко не обязательно здесь виновата ВИЧ-инфекция. Неправильное питание, тяжелая кишечная инфекция и антисанитария ведут к тому, что на фоне одной инфекции начинается другая — суперинфекция. Вместе они, без интенсивной терапии, практически гарантированно могут привести к гибели. Мыслей о переводе девочки в обычное отделение в тот вечер у меня не возникло.