Записки рецидивиста

Отсидев год, я вышел со «спеца». Определили меня в восьмой барак, там и Нос был. Он лежал на нарах с правой стороны, а с левой — пожилой полковник, весь седой, высокий. Звали его Константин Федорович. Во время войны командовал он фронтовой разведкой, после войны попал под сокращение вооруженных сил, устроился завскладом при воинской части. То ли он проворовался, то ли как, но случилась недостача на складе военного обмундирования и сукна Дали ему двадцатник, и вот он в Ванино среди уголовников.

В первый же день в бараке меня окружили воры, стали спрашивать, как в БУРе зарезали Пивовара. Я все подробно рассказал. Константин Федорович сидел на нарах и внимательно слушал. Работал он комендантом зоны по хозяйственной части, имел выход за зону. Воры его уважали: через него в зону шел «отгон» — деньги. Кто-то из воров посылает со своего счета на свободу перевод семье или подставному лицу, те посылают назад в зону, но уже на другого «сквитка». Таким образом безналичные деньги превращались в наличные. Вот Константин Федорович эти деньги получал и приносил ворам. За это воры отстегивали ему червонец с сотни. Сам Константин Федорович был человеком предельно порядочным. Постепенно я к нему сильно привязался.

Как-то в бараке произошел инцидент. В этот день Константин Федорович должен был получить «отгон» и передать ворам. Перед вечером в барак зашли два вора и потребовали деньги. Константин Федорович объяснил им:

— Завтра, ребята, деньги будут. Сегодня с работой замотался и не успел получить.

Один вор стал его оскорблять:

— Давай бабки, сука.

Другой вор ударил по лицу. В этот момент я зашел в барак и увидел всю сцену. Не знаю, что со мной случилось, я вскипел. Кинулся к своим нарам, выхватил из-под подушки швайку и опасную бритву и кинулся на воров: в одной руке опаска, в другой — швайка. Одного зека я сразу долбанул швайкой, другой кинулся на выход, а я как заору на весь барак:

— Всех, твари, попишу, кто тронет этого человека!

В бараке было человек восемьдесят зеков, всех как ветром сдуло. Остался только бригадир Степа. Он потихоньку стал подходить ко мне и уговаривать:

— Дим Димыч, успокойся.

— Не подходи, Степа, порежу.

— Ты что, с ума сошел, что ли? Я же к тебе всегда относился по-человечески.

Постепенно я успокоился, стал Степе объяснять, что воры не правы.

— Дим Димыч, я все понимаю и тоже так считаю. Смотри, вечером тебя дернут на сходняк, — сказал Степа.

Действительно, вечером прибежал «шестерка» раза в два постарше меня и говорит:

— Дим Димыч, тебя воры зовут.

Когда я зашел в барак к ворам, все были в сборе. Были там и эти двое, которых я гонял. Фунт сказал:

— Рассказывай, малый, как дело было.

Я начал говорить:

— Воры, несколько лет полковник таскал в зону «отгоны», все было ништяк. Вы считаете его ментом, а за что? Он делает полезное дело для зоны и для нас. Вы мне скажите, он хоть раз крапанул (присвоил) лишний червонец? Человек прошел всю войну, тысячами людей командовал, не раз смотрел смерти в лицо. Волей судьбы он оказался среди нас — воров и убийц — и не отгородился от нас, а, как может, помогает. Зачем же ему в рожу лазить? А завтра вам опять придется обращаться к нему. И он прав будет, если откажется. Такого человека «на забоюсь» не возьмете. Я хоть и пацан, но тоже соображаю, что такое хорошо и что такое плохо. Я не знаю, как вы поступите со мной, но свое мнение скажу: всех тех, кто связан с нами, особенно фронтовиков, не трогать и относиться по-человечески.

Я замолчал, воры тоже молчали. Тогда встал Фунт и сказал:

— Пацан в натуре идейно правильно все сказал. С сегодняшнего дня «тузов» не трогать и ни в чем не ущемлять. А ты, Димка, если заметишь, кто беспредельничает, иди ко мне, я сам разберусь. «Тузы» тоже люди.

«Тузами» называли тех, кто сидел у нас по пятьдесят восьмой статье. У них на спине куртки и бушлата был нарисован квадрат и номер. Это придавало им сходство с карточным бубновым тузом.

Когда я вернулся в свой барак, Константин Федорович кинулся с вопросом:

— Ну что там? Я так переживал за тебя.

— Константин Федорович, все хорошо. Больше вас никто пальцем не тронет, это я вам обещаю. И можете делать и поступать как сами считаете нужным.

— М-да, — сказал полковник, покачивая головой.

В этот вечер полковник накрыл хороший стол. Втроем выпили бутылку водки, поели колбасы и консервов, попили чаю. И теперь каждый раз, когда Константин Федорович доставал консервы, сало, сахар, колбасу, то делился со мной. Нос, естественно, катился за мой счет. Володя по жизни был какой-то робкий, даже когда ходил по зоне, то всегда смотрел себе под ноги и мурлыкал какую-нибудь песенку. Я же замечал все, что творится в зоне. А после этого случая стал чувствовать себя увереннее. Шутка ли, сам пахан зоны поддержал пацана.

6