Записки риелтора, или Нас всех испортил квартирный вопрос

Сергей Петрович посмотрел на меня как на Дон Кихота, идущего в бой с ветряными мельницами, и огласил весь список. Попрощавшись с ним, я вышла из чулана и пошла в кабинет, числившийся в списке первым. Из таблички на двери следовало, что день был неприемным. Беспокоить чиновников в неприемное время — все равно что беспокоить льва, обедающего антилопой. Но деваться было некуда. Я постучала и вошла. В кабинете сидели четыре дамы. Я объяснила, зачем пришла.

— Вы что, не видите, что приема сейчас нет? — спросила меня Главная Чиновница Кабинета.

— Вижу. Но ошибку сделала администрация. А пострадают семнадцать человек. И кто-то там вот-вот родит.

Вздохнув, я вышла из кабинета и бегом отправилась в ближайший магазин. Бегом — сильно сказано. Чувствовала я себя очень плохо. Меня знобило так, что стучали зубы, болела голова и ломило все суставы разом. В магазине я купила коробку конфет — самую большую, какую нашли продавцы, бутылку коньяка и вернулась в администрацию.

Увидев меня снова, дамы вовсе не выразили радости.

— Девочки, — сказала я мрачно. — Я понимаю, что у вас работа не сахар. И понимаю, что у меня нет прав что-то от вас требовать. Я просто прошу отнестись к ситуации с пониманием. Это вам к кофе от меня и моей клиентки.

С этими словами я поставила на стол коньяк и положила конфеты. Выражения на лицах изменились.

— Пожалуйста, ускорьте этот вопрос, насколько возможно. А я, кажется, заболела, — закончила я и, оставив свою визитку, ушла.

Вернувшись домой, я позвонила менеджеру покупателей и сообщила новости. После чего он заорал так, что пластик телефонной трубки закипел от перегрева. Но кричи не кричи, изменить что-то было уже нельзя. Никто не мог предвидеть такой ошибки. За все время работы в недвижимости я ни разу не слышала, чтобы кто-то еще сталкивался с подобной проблемой. Менеджеры в нашем агентстве, через которых прошли сотни сделок, говорили, что им тоже не приходилось такого видеть.

Закончив разговор, я измерила температуру. На градуснике было 39. У меня начался грипп.

Жар держался несколько дней. Я лежала в постели. Сил ходить по кабинетам у меня не было. Но в этом и не было нужды. Каждый день мне звонили из администрации и рассказывали, какие службы уже рассмотрели постановление. Не знаю, что было тому причиной — коньяк, мои стучащие от озноба зубы или невинно пострадавшие клиенты, но чиновницы прониклись сочувствием и делали все возможное и невозможное, чтобы ускорить подготовку документа. Каждый день звонил менеджер и скрежетал зубами в трубку. Вся цепь ждала, когда будет готова справка.

Документ был завизирован всеми службами за рекордно короткое время — четыре рабочих дня, и на пятый глава администрации поставил на нем подпись. С учетом выходных дней прошла уже неделя. Я чувствовала себя лучше и готова была забрать постановление. Но мне объяснили, что на руки частному лицу его никто не отдаст. Сначала курьер должен доставить его в агентство по приватизации. Там внесут исправления в свою базу, а потом уже доставят его в ГБР.

Мы провели нотариат на десятый день. Все вздохнули с облегчением. Когда договоры были зарегистрированы, мы с Еленой Сергеевной пришли получать деньги за проданную комнату. Встретившись у банка, мы разговаривали, дожидаясь менеджера, который должен был вскрыть ячейку и выдать нам деньги. Того самого, который каждый день говорил мне, что он думает об агентах, срывающих сделки. Менеджер опаздывал. Прошло уже полчаса. Я нервничала. Риелтор может опоздать — все мы люди, может заболеть, но не прийти на выдачу денег клиентам он может только в одном случае — если он умер. Простояв еще пятнадцать минут, мы пошли искать телефон-автомат. Мобильных еще не было. Как мы без них работали, сейчас уже трудно представить. Найдя работающий телефон, я позвонила менеджеру домой. К моему удивлению, он сам снял трубку. Выяснилось, что он просто забыл о том, что сегодня должен быть в банке. Забыл!

Деньги все-таки были получены нами на следующий день, а через несколько дней закончилась приватизация смежных комнат, и за них был внесен аванс. Над нами опять повисла цепь. Встречную покупку — двухкомнатную брежневку в прямой продаже — мы нашли за три дня. Для сделки требовалась еще одна справка — разрешение РОНО. Девочке, купившей изолированную комнату, еще не исполнилось восемнадцати лет — она была несовершеннолетней. От нее и ее родителей требовался отказ от права преимущественной покупки, с приложением согласия органов опеки.

Более абсурдной справки, чем это согласие, в недвижимости не существует. Даже если соседи по коммуналке, у которых есть несовершеннолетний ребенок, бедны как церковные мыши, они не могут отказаться от покупки вашей комнаты, если им не разрешит РОНО. А не получив их отказа, вы не можете продать свою комнату. Чтобы получить эту справку, вы должны собрать справки по их комнате (если вам согласятся выдать доверенность и оригиналы документов), привести соседей на прием в РОНО (в рабочее время, между прочим) и ждать одну-две недели, пока вам выдадут разрешение.