Записки сексолога

Он был единственным ребенком в простой семье. Детство его прошло в провинции. Родители фанатически преклонялись перед образованием. Мечтали о блестящем будущем своего сына. Именно с этой целью семья переехала в наш город. Родительская психологическая установка была такова: мы сделаем все для того, чтобы наш ребенок добился в жизни успеха. Речи о том, чтоб он был счастлив, не было. Разговор шел о карьерных достижениях, а не об ощущении комфорта и радости жизни. Ребенок был просто нафарширован ожиданиями, которые мать и отец формулировали так: «Мы жизнь кладем на то, чтобы ты всего добился».

Достижения сына должны были компенсировать их собственные жизненные неудачи – все свои страхи и комплексы они «навешивали» на ребенка. Родители поучали:

– Сынок, пробиться в этой жизни можно только трудом. Ты должен жить гораздо лучше, чем мы.

И вот сын идет в школу. А дети, как известно, жестоки. Мальчик приехал с Волги, окает, щуплый, одет бедно. Одноклассники начинают над ним подшучивать, он играет роль школьного дурачка. А он эмоционален, обидчив, чувствителен да еще и напичкан до отказа родительскими надеждами.

В 12 лет он вступает в период романтической сексуальности. Объектом обожания становится одноклассница. Он, сколько может, скрывает свои чувства. Но потом не выдерживает и предлагает:

– Катя, пойдем сегодня со мной в кино.

На что Катя отвечает:

– В кино? С тобой? Да ты бы прежде, чем меня приглашать, посмотрел на себя в зеркало. Надень хоть нормальные брюки. И вообще, к твоему сведению, я гуляю с Петей.

Всё. Дальнейшая жизнь пошла на то, чтобы доказать Кате, что он круче Пети. Стал учиться как зверь. Чувства в себе подавлял. Семья бедная – пришлось одновременно учиться на заочном в институте и работать мастером на заводе. Зато карьера пошла в гору – он стал начальником цеха. И пошло-поехало. Карьера сложилась просто блестяще. Появилась семья. Катя и Петя были напрочь забыты…

В беседах со мной, пережив заново свое детство, он плакал. После катарсиса больной пошел на поправку и вернулся к работе. Что ему еще оставалось? Только я по-прежнему думаю, что планка, которую себе поставил этот человек, была явно не его.

Каждое время приносит свои виды нервных расстройств. Вообще, многие болезни сильно видоизменились не только со времен Гиппократа, но даже, например, с начала прошлого века.

Помню, как в институте я на экзамене по психиатрии отвечал, чем отличается нервный истерический припадок от приступа эпилепсии. Эти знания оказались мне ни к чему: за последние двадцать лет психиатры города не зарегистрировали ни одного истерического припадка. Не до истерик нам сегодня – тем более, в наше время каждый хотя бы раз в жизни принял транквилизатор.

Зато сегодня один из самых распространенных видов неврастении – так называемый директорский невроз. Любому наверняка встречалась такая карикатурная фигура: начальник, который не знает ни минуты покоя. Он разговаривает по двум телефонам одновременно. Его внимания постоянно добиваются подчиненные. Он вечно кем-то недоволен, кого-то распекает, увольняет. Если проанализировать деятельность такого человека, выясняется, что основная часть инициированных им дел провалена: он не может ни работать сам, ни руководить другими. Большинство его распоряжений нелепы и лишь ухудшают ситуацию. Таким не людьми нужно руководить, а у психотерапевта лечиться…

Для тех, кто, прочитав об этом виде неврозов, поставил себе диагноз «неврастения», отмечу: неврастения от переутомления отличается тем, что она не проходит ни после отдыха, ни после оздоровительных процедур.

Истерия (истерический невроз)

В основе его лежит другой внутриличностный конфликт: нельзя, стыдно, неприлично, даже непорядочно, но все равно хочу.

Истерия – одна из форм примитивного реагирования. Так, представитель простейших при виде врага притворяется палочкой. Мимикрия – прообраз истерических реакций.

Многие сотни лет истерию считали сугубо женским заболеванием. Сегодня этот взгляд категорически неприемлем. Просто у женщин симптомы заболевания ярче. Впрочем, представительницы прекрасного пола и вообще ярче, эмоциональнее проявляют себя и в одежде, и поведении. Ошибочное представление об истерии как о сугубо женской болезни связано с еще одним заблуждением: в древности бытовало представление, состоявшее в том, что при истерическом припадке матка (hysterius, напомню, по-гречески «матка») поднимается чуть ли не к горлу.