Записки Шанхайского Врача

В Пекине проживала молодая английская чета. У них было два повара - родные братья. Как-то супруги разругались и целый месяц друг с другом совсем не разговаривали, даже ели в столовой в разные часы, чтобы не видеться. К хозяину дома каждый вечер приходил повар «номер один» и подавал счет за сделанные за день покупки. Хозяин с ним рассчитывался. Через месяц супруги помирились, и англичанин с удивлением узнал от жены, что к ней каждый вечер приходил повар «номер два» и подавал точно такой же счет, который она ему оплачивала. Англичанин страшно взбесился, вызвал повара «номер один» и потребовал объяснений. Повар «номер один» ответил ему с невозмутимым видом: «Хозяин, уже более месяца, как я поссорился с моим братом, мы с ним не разговариваем, и я не знаю, что он делает». Англичанин, пребывавший в течение месяца точно в такой же ситуации, не знал, что ответить, и инцидент был исчерпан.

Всякий китайский обед начинается с зеленого чая с тыквенными, арбузными и подсолнечными семечками. Чай этот длится час, два, три, пока не соберутся все гости. Хозяин ждет, потому что не знает, сколько придет гостей. Если европейский хозяин обычно боится, что гостей придет меньше, чем он пригласил, то китайский хозяин находится в более трудном положении: гостей может быть больше, чем он рассчитывал. Для выхода из этого положения в Китае придуманы круглые столы. Они складываются пополам и стоят вдоль стен. За круглый стол можно посадить любое количество людей. А пищи готовится столько, что уходящим гостям остатки заворачивают в бумагу, чтобы они и дома могли поесть и вспомнить гостеприимного хозяина.

С едой связаны некоторые правила этикета, которые характерны только для Китая. Например, после угощения фруктами китайцы подают полотенца, смоченные в ароматизированном кипятке. Таким полотенцем вытирают сперва лицо, а затем руки. Впрочем, в китайском этикете есть и некоторые погрешности, для европейцев совершенно недопустимые. Китайцы спокойно сплевывают кости на скатерть, и скатерть после ужина выглядит ужасно. С такими манерами, по-моему, было бы проще не накрывать стол скатертью вообще. Если, с нашей точки зрения, рыгать за столом неприлично, то во многих восточных странах, в том числе в Китае, если вы не рыгнули за столом - значит, плохо поели, а это упрек хозяину.

Я мало интересовался китайскими религиями, как, по-моему, и сами китайцы, но их храмы великолепны. Хотя красота храма, мне думается, вопрос архитектуры, специфичной для каждого народа, а не вопрос религии. Я знал, что конфуцианство не религия, а свод этических правил. Таоизм - это путь к чему-то. Скептики говорят, что это путь, который никуда не ведет, он оброс суевериями, всякими чертями и богами. Буддизм был довольно распространен, но он не типичен для Китая. Китайские студенты, с которыми я учился, о религии никогда не говорили, но они были суеверны и особенно верили в каких-то потусторонних лисиц. У японцев эти лисицы тоже есть в фольклоре.

Безразличие китайцев к религии делало их очень терпимыми по отношению ко всякого рода религиозным учениям и течениям. Вообще интересно: безразличие считается отрицательным качеством, а терпимость, наоборот -добродетелью, но очень часто это просто одно и то же. Человек проявляет к чему-то терпимость потому, что ему все равно. Наверное, поэтому в Китае можно было столкнуться с таким изобилием религий. Магометанство, правда, было распространено в большей мере среди дунган на западе Китая, но зато многие китайцы становились католиками и протестантами разного толка (методистами, баптистами). Иностранные католики называли их «рисовыми»: какая церковь давала больше риса, в ту религию они и переходили. Иными словами, серьезно христианством они не интересовались, хотя были среди них и искренне верующие, как и во всяких религиях. В Пекине была колония православных китайцев, потомков ал-базинских казаков, приехавших с нашим посольством в прошлом веке. Казаки остались в Пекине, женились на китаянках. Я встречал их потомков в православной церкви в Тяньцзине. Внешне это были настоящие китайцы, а говорили чисто по-русски. Вообще, в отличие от католической и протестантских церквей, православная духовная миссия в Пекине к прозелитизму особенного энтузиазма никогда не выказывала, а глава миссии архиепископ Иннокентий в основном занимался составлением большого китайско-русского словаря. А потом были и политические причины, почему китайцы не спешили переходить в православие: оно воспринималось как религия проигравшей войну партии, религия белой эмиграции, поэтому ничего хорошего или выгодного быть в ней не могло. Зато популярностью пользовались американские секты баптистов и методистов. Вот это было выгодно. Китайцы, работавшие с французами, легче переходили в католицизм. Тоже было политически выгодно. В общем, к искренности китайских христиан сами иностранцы в Китае относились скептически. Но, повторяю, это суждение не может быть огульно отнесено ко всем верующим китайцам.