Записки Шанхайского Врача

Когда китаец заболевал, то родственники обращались по очереди к представителям всех религий в надежде, что какая-нибудь поможет. Это тоже подтверждает отсутствие веры в какую-нибудь одну религию. Делались жертвоприношения, сжигались сделанные из серебряной бумаги «слитки» серебра (не жертвовать же настоящими), в курильницах жгли ароматичные желтые палочки из верблюжьего кала. Действительно, весьма ароматные.

Китайцы очень серьезно относятся к смерти, и китайские похороны удивительны. Сыновья в доказательство своей сыновней преданности умершему отцу буквально разорялись на устройстве похорон. Все это в конце концов было запрещено гоминьдановским правительством, но я еще застал торжественные похороны. Считалось хорошим тоном подарить заблаговременно гроб своей бабушке. (Интересно, дарили ли они гробы своим тещам?). Хорошие китайские гробы стоили дорого, и бабушка хранила такой гроб в отдельной комнате и хвасталась им перед своими приятельницами. Доски для гробов были толщиной сантиметров пятнадцать-двадцать. Хорошие гробы покрывались черным лаком и расписывались золотой краской, на них изображались драконы и разные цветы. У богатых людей похоронная процессия растягивалась на несколько кварталов. Будучи еще мальчишкой, я видел в Тяньцзине похороны какого-то родственника императорской фамилии. Похоронная процессия шла через весь город (а Тяньцзинь был тогда городом с тремя миллионами жителей) в течение всей первой половины дня. Участники процессии несли его доспехи, бумажные куклы, изображавшие его солдат, бумажных лошадей. Все это потом сожгли на его могиле (в старину сжигали настоящих людей, как и у древних славян, и обязательно - жен умершего). Гроб, покрытый шелковым балдахином, расшитым рисунками, несли более двадцати человек. Китайцы ставят свои гробы на огромные палки, это скорее стволы деревьев, и чтобы поднять такой катафалк, надо действительно много людей. Играли оркестры. Шли плакальщицы во всем белом (у китайцев белый цвет - цвет траура), потом в определенном порядке шли монахи - буддисты, таоисты, конфуцианцы. Около дворца, принадлежавшего покойному, слуги приглашали всех прохожих заходить внутрь. Я был с моей двоюродной сестрой, и мы вошли. В колоссальном по размерам и роскошном по убранству зале были выставлены богатства умершего: зеркала в оправе, украшенной жемчугом, старинное оружие и еще много всего, чего я не запомнил. Но что нам понравилось, так это то, что каждому вошедшему гостю сразу давали пол-арбуза. Для посетителей семья закупила несколько тысяч арбузов.

В Шанхае я видел похороны меньшего масштаба, но с несколькими оркестрами. Одни похороны мне особенно врезались в память. Перед гробом шел оркестр - все музыканты были одеты в форму каких-то южноамериканских адмиралов, они играли вальс из «Веселой вдовы».

До прихода Мао Цзэдуна в Китае практиковалось многоженство. Мао его запретил - не из-за моральных соображений, которых у него вообще не было, а просто так, за компанию, потому что в социалистических странах многоженство не приветствовалось. Были учреждены курсы для подготовки судей по бракоразводным делам. Один мой знакомый китаец, только что вернувшийся из Лондона и женившийся, пошел на эти курсы и, окончив их, применил свои знания на практике - развелся со своей молодой женой, с которой не прожил и года. Я тогда не интересовался, что стало с женами из других китайских семей.‘До прихода Мао число жен не регламентировалось. Богатые китайские купцы, которым часто приходилось ездить по делам в несколько городов Китая, имели по жене в каждом городе. Просто и удобно. Жениться в Китае было очень легко. Пока я учился в университете (1934-1940 гг.), два моих однокурсника-китайца заключили брак. Чтобы сделать его законным, требовалось дать в газету объявление: я, такой-то, женился на такой-то. Этого было достаточно с юридической точки зрения.

Отношение в Китае к институту брака любопытным образом иллюстрирует один эпизод, связанный с именем китайского философа Ку Хунг Минга, жившего в начале нашего века. К нему как-то приехала делегация американских преподавательниц из женских колледжей США. Ку принял их в своем саду в Пекине. Был накрыт чайный стол, и гостьи расположились в плетеных креслах. Заговорили о методах преподавания, но спустя полчаса переключились на вопрос о многоженстве в Китае. Американки возмущались: «Это противоестественно!» - «Почему противоестественно? - спросил Ку. - Вот на столе стоит чайник и восемь чашек. Это естественно или нет?» Американки опешили: «Естественно». — «Вот это и есть многоженство. А у вас в Америке, где существует проституция, на одну чашку приходится восемь чайников». Блестящий ответ, хотя философ покривил душой, потому что в Китае, кроме многоженства, процветала и проституция, причем в самых широких масштабах. Об этом можно прочесть в классическом эротическом романе Чин Пин Мой и в поэме «Торговец маслом и проститутка». Но американки, наверное, после такого ответа отказались от второй чашки чая.