Записки штурмана

Жилой и учебный корпуса имели сообщение, но двери между ними на каждом этаже были постоянно закрыты на простые дверные замки, которые, впрочем, открывались незамысловатой отмычкой, изготавливаемой из куска стальной проволоки. Все окна первого этажа имели кованые решетки и потому лишь приоткрывались для проветривания. А начиная со второго этажа на окнах решеток не было. Но было довольно высоко. Высота потолков в помещениях была около четырех метров. На занятиях кислорода хватало всем. Не хватало только свободы и приключений известно на какую часть курсантского тела. Днем из жилого корпуса в учебный проникать не было смысла, там могли быть люди. А вот ночью, чтобы купить в ближайшем ресторане несколько бутылок портвейна, разрабатывалась бесхитростная операция. Через вышеупомянутую дверь четверо проникали в учебный, ночью необитаемый корпус, попадали с помощью отмычки в аудиторию и закрывались там.

Итак, майская ночь. Ничто не предвещало беды, но сложилось, как обычно.

Вроде бы вычислили все правильно. Дежурным по училищу стоял капитан 1 ранга Однопозов. Обходы он обычно делал с двух до четырех ночи. Дежурным по факультету заступил капитан 3 ранга Рачковский, наш командир роты.

Раньше чем в час ночи, он обход, как правило, не начинал. Самое удобное время для самоволки было с 23. 30 до 00. 30. Все совпадало.

Четыре субъекта, одетых в спортивные костюмы, отправились в учебный корпус, имея при себе три новые простыни (они прочнее, надежнее) и надежду на успех. Первый рубеж обороны «противника» был легко преодолен. Закрылись в классе, связали простыни последовательно «прямыми» узлами. Получилась почти шестиметровая «веревка». Открыли окно, осмотрелись. Никого. Замечательно. Один конец простыни накрепко привязали к массивному радиатору отопления. По импровизированному концу спустился самый легкий и шустрый участник операции, быстро перебежал дорогу и скрылся за цветущими каштанами, растущими вдоль Советского проспекта. Чтобы не маячить в окне, остальные присели за парты. Минут через 15 «веревка» задергалась так, что загремел радиатор. Не глядя в окно, начали спешно поднимать «ходока». И вдруг в оконном проеме появляются… офицерская фуражка и погоны старшего лейтенанта. Из темноты голос кого-то из курсантов:

– Бросай его на фиг (ну, понятно, слово было нецензурным)!

Ответ помощника дежурного по училищу (а это был он, откосивший от плавсостава со своим гастритом, по блату оставшийся служить в училище, двухлетней давности наш выпускник) ничуть не удивил:

– Не бросайте, ребята, я все прощу!

Про помощника дежурного по «системе» при планировании операции, оказывается, забыли. Правда, он должен был обходить внутренний двор после отбоя и разгонять зазевавшихся курсантов по койкам, но никак не обходить училище по внешнему контуру. Просто несколько лет назад старлей сам пользовался этим тайным путем на волю. Иначе откуда бы ему знать?

В итоге, недолго думая, помощника дежурного по училищу приспустили до середины окна первого этажа и оставили висеть, как говорится, до лучших времен. На другой стороне Советского проспекта, в тени каштанов, шустрый боец с авоськой в руках, посмотрев на эту картину Репина «Приплыли», метнулся к запасному пути отхода, через хоздвор. Там вероятность попасться была многократно выше, но шанс все же был. Тем более что тот, кто мог поймать его на хоздворе, висел под окном. Трое оставшихся в аудитории прикрыли окно, выскользнули из класса, закрыли его отмычкой и «полетели по койкам». Ну, старлей повисел-повисел да и спрыгнул: закон Ньютона никто не отменял, да и руки не железные. Приземлился он не совсем удачно, подвернув лодыжку. Доковылял до рубки дежурного, доложил, что видел. Капитан 1 ранга Однопозов пришел в бешенство. Хотел было объявить: «Училище, в ружье!», но, подумав, дал команду: «Большой сбор! Построение на плацу!» Гардемаринов, пересчитав, резонно отпустили спать.

Через десять минут было смешно смотреть, как хромой старший лейтенант, проходя мимо тысячного строя полусонных курсантов, останавливался и выборочно просил вполголоса произнести фразу: «Бросай его на фиг!» Но опознать никого не удалось.

Еще через сорок минут Калининградское высшее военно-морское училище мирно спало, дожидаясь ласкового майского утра.

Приказа расти не было

Весной 1976 года наше славное Калининградское высшее военно-морское училище решил посетить главнокомандующий ВМФ СССР Герой Советского Союза Адмирал флота Советского Союза Сергей Георгиевич Горшков. Это незаурядное событие начальник нашего училища контр-адмирал Пилипенко решил отметить чем-то эпохальным. И принял решение посадить (это в марте-то) аллею деревьев имени Адмирала флота Советского Союза Горшкова. Аллея должна была протянуться от КПП до столовой, это каких-нибудь метров 250–300 вдоль асфальтовой дорожки, соединяющей два объекта.