Записки следопыта

В 1931 году в одном из пограничных отрядов на дальневосточной границе были организованы краткосрочные курсы по подготовке вожатых сторожевых собак. Опыт этот подхватили и в других частях.

К 1933 году служебные собаки стали непременной принадлежностью каждой заставы, стоящей на оперативно важном направлении. Мастерство в применении собак на границе росло, эффективность их службы становилась все более высокой. Собаки надежно охраняли границу.

2

В Хабаровск, в окружную школу служебного собаководства, я прибыл с опозданием. Не моя в том была вина, но изменить что-либо было теперь невозможно: в школе, оказалось, уже укомплектованы отделения, взводы, роты, все собаки закреплены за курсантами.

Начальник школы собрал нас, опоздавших, и объявил: все, кто остался без собаки, будут откомандированы в свои части.

Для меня это был удар. Я ночей не спал и места себе не находил, но волею судьбы все сложилось не так уж плохо. Откомандировать нас не откомандировали, но оставили в школе для выполнения хозяйственных работ. Я и этому был рад. А тут еще раз вмешался в мою судьбу Его Величество Случай.

Я был дежурным по школе. Стояла летняя ночь. Трещали цикады, помигивали в вышине звезды. Мирно так было: ночь овевала душу глубокой своей тишиной. Терпко, медово пахли ночные цветы. Я вдохнул полной грудью чудесный воздух, прошелся по двору и почему-то решил выйти за ворота.

Вышел — и слышу… Я не поверил своим ушам: без сомнения, это был писк щенков! Я нашел их под мостом, в репейнике, — два пушистых комочка тесно прижались друг к другу, но согреться не могли, да и голод их донимал, наверное.

Я принес щенков в школу и спрятал. Спросил у повара, не осталось ли чего от обеда. Он дал мне супу. Я накормил щенков, после дежурства их проведал и еще раз накормил.

О своей находке по команде решил не докладывать. Только повару во всем признался, и он вошел в наше положение — регулярно снабжал моих питомцев остатками супа. Не очень разнообразный рацион, но все же! При первом удобном случае я отпросился в городской отпуск. Дело это обычное: нужно же приобрести солдату кое-какие необходимые в его жизни мелочи. Но цель моя на этот раз была другой. В городе я договорился с одной старушкой, что она будет продавать мне молоко. Я заплатил ей вперед из той суммы, на которую должен был приобретать необходимые предметы туалета. А дальше действовали мы, как в детективе: старушка эта наливала в бутылку молоко и приносила к забору школы, я перебрасывал через забор веревку, она привязывала к ней бутылку, я тянул веревку и забирал молоко. Так это ловко у нас получалось, что ни разу нас не заметили.

От дополнительного питания щенки мои быстро пошли в рост. Меня это радовало, но и заботило одновременно. Дело тут было вот в чем. Своих питомцев я разместил в заброшенных клетках, где хранился списанный инвентарь. Никто, кроме меня, в те клетки не заглядывал, а я в дневное время только пищу щенкам приносил — выгуливал их, занимался со своими собачками по ночам. Они смышлеными были: быстро усвоили свои клички и уже научились выполнять некоторые команды. Ободренный успехом, я самовольно перевел щенков в вольер, где размещались все остальные собаки, — там были свободные клетки. И их сразу же обнаружил ветеринарный врач. Он каждый день осматривал собак — проверял, здоровы ли. Обнаружив «пополнение», шум поднимать не стал, решив выяснить, кто же нарушил строжайший запрет. Следил днем и даже ночью не поленился устроить засаду. Я же, когда все легли отдыхать, ни о чем не подозревая, подошел к клеткам, вывел щенков и начал с ними заниматься. Тут и возник передо мной наш грозный ветеринар.

Доложил он о своем «открытии» по команде. Вызывает меня начальник школы:

— Кто тебе разрешил принести этих щенков? А если они больны? Если от них все наши собаки заразятся?

На мое счастье, к этому моменту щенки уже прожили в школе двадцать дней, а это — полный карантин. Начальник школы вынес мне порицание, но щенков разрешил оставить. Он и сам видел, да и наш сердитый ветеринарный врач подтвердил, что щенки хорошие. Никого тогда не остановило, что мать моих щенков дворнягой была. В школе нашей, как и по всей границе, породистых собак не хватало. Закупленных за границей восточноевропейских овчарок содержали в питомниках для разведения, а для работы редко кому настоящая овчарка доставалась. Очень многие занимались тренировками с собаками местных пород, то есть с метисами, и даже с лайками. Вот и у меня метисы были, а это вносило элемент неизвестности: что за собаки из таких, беспородных, вырастут? Люди опытные, такие, как начальник школы, в подобных вопросах разбирались, конечно.

— А знаете вы, курсант Карацупа, какой породы щенки? — спросил он меня однажды, и в глазах его я увидел веселые искры, живой интерес, усмешечка тоже там была. — Вы что-нибудь понимаете в экстерьере, в масти?

— Так точно. Понимаю, — ответил я.

— Ах, так! — еще более насмешливо глянул он. — Ну и что же это за порода?

— Помесь восточноевропейской овчарки с кем-то…