Записки следователя

Все это отлично, продолжал размышлять Васильев, но текущие дела запущены. А послать некого. Все заняты. Если сам не последишь — уйдет Горбачев из-под рук. Вернутся Дмитриевы из отпуска, он и уедет к себе. И ищи-свищи.

В это время к столу Васильева подсели три человека, о которых надо сказать особо.

Это были три друга, три рабочих парня с завода имени Карла Маркса, что на Выборгской стороне. Все трое выросли в Нейшлотском переулке, гоняли мячи в одних и тех же дворах, кончили одну и ту же школу первой ступени, что по нашим сегодняшним меркам равняется примерно четырем-пяти первым классам. Все трое пошли на один и тот же завод и, проработав несколько лет, загорелись благородной мечтой стать раскрывателями тайн и победителями преступников.

Ветер удачи пригнал их на недавно открывшиеся юридические курсы.

Государству по-прежнему не хватало своих, советских следователей и прокуроров. Теперь тоже их приходилось готовить ускоренным образом, правда уже не за полгода, как когда-то обучали Васильева, но за год, что тоже, конечно, было очень мало.

В годовую программу входило три месяца практики в угрозыске. Три практиканта появились в бригаде Васильева месяц назад. Обучать их у работников бригады времени не было. Их просто загрузили поручениями, посылали на оперативные задания, словом использовали всюду, где не хватало людей. В конечном счете это был, вероятно, хотя и суровый, но наилучший способ обучения. Все трое стали потом умелыми, серьезными работниками.

В то время, о котором мы говорим, все трое — фамилии их были Семкин, Петушков и Калиберда — отличались храбростью, не всегда благоразумной, восторгом, с которым они брались выполнять каждое поручение, ошибками, совершенными от горячности и азарта. Опытные работники, а Васильев, несмотря на молодость, уже к таковым причислялся, ругали их, грозились отчислить, редко и сдержанно похваливали, а в общем, относились к ним хорошо. Больно уж эти ребята были увлечены работой.

Увлечены-то они были увлечены, но вместе с тем и разочарованы. Все они читали и Шерлока Холмса, и Ната Пинкертона, и им казалось, что у этих придуманных сыщиков работа была гораздо интереснее и опаснее.

Практикантам почему-то попадались дела все обыкновенные, не требовавшие, как им казалось, ни особенного умения, ни особенной храбрости. Шерлок Холмс, например, сражался с профессором Мориерти. Вот был достойный противник! Сколько тут нужно было изобретательности и выдумки, сколько ума и смелости! А у нас что? Ну, какой-нибудь Ванька Чугун. Мясник и мясник.

Они почему-то считали, что все их засады и облавы, перестрелки с бандитами, выслеживание грабителей и убийц гораздо менее романтичны и красивы, требуют гораздо меньше выдумки, решительности и физической храбрости, чем эффектные выдуманные дела Холмса и Пинкертона. Каждый из них бывал в таких переделках, встречался один на один с такими отчаянными преступниками, что неизвестно, сумел бы Шерлок Холмс сохранить свою знаменитую английскую выдержку и хладнокровие. Но им все казалось, что то, что делают они, — это прозаично и скучно, а вот если б им Мориерти, тогда бы они показали.

Васильев изложил им подробно все обстоятельства дела. По совести говоря, улик, конечно, было мало. Задержать Горбачева как самогонщика они могли. Но вдруг действительно окажется, что просто привезли ему друзья из деревни несколько бутылок, он их распродал и самогон уже выпит, так что ничего не докажешь? Главное, однако, было в другом. Васильев был уверен, что Горбачев убийца, и было бы глупо и несправедливо, если б, ответив за мелкое преступление, продажу самогона, он избежал наказания за убийство.

С другой стороны, конечно, фамилии «Чиков» и «Дмитриев» на клочках газеты, в которые был завернут труп, наводят на подозрения. Но что, если, например, Дмитриев, который получал эти газеты, прочтя, просто выбрасывал их в мусорный ящик и оттуда их и взял никому неведомый убийца. Во всяком случае, сами по себе эти две надписи на газетах вряд ли убедили бы суд, что Горбачев убийца. Ордер на обыск сейчас получить не удастся. Васильев упрям, но начальник, пожалуй, еще упрямее. И вот Иван Васильевич предложил трем друзьям последить несколько дней за Горбачевым. Все им объяснив, дав адрес и описав Горбачева, условившись, что каждый день практиканты будут ему докладывать о результатах слежки, Васильев ушел.

Практиканты остались одни. Им подали битки, но не о битках они думали.

— А что, если… — сказал Калиберда и замолчал.

— Что ты хотел сказать? — подчеркнуто равнодушно спросил Семкин.

— Ребята, — сказал Петушков, — это же против всех законов и правил. С нас же голову снимут.