Записки следователя

Обмолоченное зерно очищали от песка, пыли и сорняков там же, в гумнах, с помощью веялок и сортировок. Решета и сита при помощи шестерен и ременных передач приводились в движение вручную. Очищенное и высушенное на сквозняках или на солнце зерно перевозили в амбары, сложенные из дерева или обожженного красного кирпича. Оно хранилось в закромах до посевной кампании весной следующего года или же до отправки его на ветряные мельницы для помола. В нашем колхозе мельницы не было. Поэтому крестьяне кооперировались по несколько человек и на подводах возили зерно для помола в соседние села. Из ржаной муки после ее замеса в деревянной кадушке (дежке) по народной, передаваемой из поколения в поколение, технологии каждая хозяйка примерно два раза в месяц выпекала на противнях в печи своего дома ароматный, с приятным вкусом хлеб. Он никогда не портился. Не то что теперь! Такое в определенной мере подробное описание выращивания хлеба (хотя до подробностей еще далеко) позволяет получить хотя бы общее представление о тяжелом крестьянском труде, о затратах сил и энергии, о пролитом поте (пока этот хлеб попадет к нам на стол в готовом виде) и понять, почему крестьяне так ценят и по силе возможности оберегают плоды своего труда не только от стихии, но и от нахлебников, воров, грабителей и прочих паразитов человеческого общества.

Подобный же труд затрачивается и на многих других работах при производстве сельскохозяйственных продуктов на фермах, на сенокосе, на пастбищах и т. д.

И вот за колхозным добром по ночам стали приходить воры. Отец, Никифор и Кирилл Романенко по ночам начали делать засады на ферме. В одну из ночей за очередной живностью снова пришли двое мужчин. Как потом оказалось, жители села Гута. При себе имели ружейный обрез, которым пытались воспользоваться, но не успели. Отец с двумя Романенко бросились на них. Завязалась драка. Оба грабителя получили смертельные травмы… При расследовании и рассмотрении этого дела в суде отца и обоих Романенко признали виновными в убийстве двух лиц при превышении пределов необходимой обороны и при превышении власти. Отец как председатель колхоза и организатор получил четыре года лишения свободы, Никифор и Кирилл Романенко – по два года лишения свободы каждый. Отец не рассказывал о произошедшем, вероятно, ему не хотелось вспоминать об этом, а я старался не расспрашивать его. Этот вопрос всплыл только через сорок лет, когда я в 1960 году оформился на работу в органы МВД. При советской власти судимых и детей судимых родителей в правоохранительные органы не брали. Проводились тщательные проверки каждого поступающего на службу и его родственников по месту жительства, по месту работы и по информационным центрам МВД СССР и МВД союзных республик. В своей подробной автобиографии я сообщил о судимости отца, но на работу в милицию меня приняли. В сведениях, поступивших в ходе спецпроверок, указывалось, что отец, как и другие мои родственники, не судимы. То ли он впоследствии был реабилитирован (как и многие другие), то ли его судимость не указана потому, что в соответствии с уголовным законодательством судимость погашена по истечению срока давности. Этого я не узнавал. Неудобно было, работая в органах, заниматься своими личными делами. Знаю только, что отец отбывал наказание в каком-то лагере в Сибири, работал каменщиком на какой-то стройке; из-за простуды получил воспаление седалищного нерва. Одна нога всё время постепенно усыхала и укорачивалась, поэтому он хромал и ходил с палочкой с изогнутым для удобства верхом, чтобы опираться рукой. Инвалидность для себя отец никогда не оформлял, хотя тяжелым трудом в колхозе и дома он уже заниматься не мог, к армейской службе оказался не годен.