Записки следователя

Через двадцать минут в дежурной комнате отделения милиции я разговаривал с сестрами Ивановыми. Старшая сестра рассказала, что часов в одиннадцать вечера Зина пришла домой. Она была очень взволнована, а на ее кофточке были замытые пятна. Сестра заметила их и стала расспрашивать Зину, которая расплакалась и все рассказала. Сестра сразу же привела ее в милицию.

Зина была небольшого роста, на вид 15–16 лет. Маленькая голова, низкий лоб, обезображенное большим ожогом лицо, тусклые бесцветные глаза, безвольный слюнявый рот.

Заикаясь от волнения и изредка всхлипывая, она стала бессвязно рассказывать об убийстве.

– Я била подсвечником и держала ее за ноги, а Зоя рубила и колола ножницами. А Нелли все кричала: «За что, девочки?» Я и сама не знаю, за что. Мне Нелли жалко. Я потом все расскажу, только вы меня Зое не показывайте…

Допрашивать ее дальше в таком состоянии было бессмысленно. Я оставил ее пока в отделении и поехал вместе с агентом первой бригады на квартиру Черновой.

В дверь стучали долго. Наконец послышалось шарканье туфель, и заспанный женский голос спросил:

– Кого надо?

– Зоя Чернова дома?

Дверь открылась, и мы увидели пожилую женщину – мать Черновой.

– Зоя дома, – сказала она, – да спит уже. Я могу ее разбудить. А вы кто будете?

– Разбудите, пожалуйста. Мы по делу.

Женщина ввела нас в большую, убого обставленную комнату и просила обождать. Сидя здесь, мы слышали, как она будила в соседней комнате дочь:

– Зоинька, вставай. К тебе какие-то люди приехали.

– Кто приехал, мама, зачем?

– Не знаю, Зоинька, вставай, дожидаются.

– Ну пусть ждут, сейчас оденусь.

Через несколько минут вышла высокая девушка со спокойным выражением немного надменного лица.

– Вы Зоя Чернова?

– Да, я. А в чем дело?

– Дело в том, что пропала Нелли Жукова, ваша подруга. Вы не знаете, где она?

– Как – Нелли пропала? Да ведь я ее сегодня видела. Она была у меня и вечером ушла куда-то, кажется на свидание…

Все это произносилось с тем же спокойным выражением лица, тоном легкого недоумения. При этом Зоя смотрела прямо нам в лицо большими темными глазами. Она была прекрасно сложена, модно подстрижена и кокетливо куталась в домашний халатик. Слова выговаривала отчетливо, медленно, слегка нараспев.

В этот момент в соседней комнате раздался мужской отрывистый кашель. Потом кто-то долго и протяжно зевал, потягивался, крякал, и наконец в дверях появилась грузная фигура пожилого рыжеволосого человека с отекшим лицом и мясистым красным носом.

Увидев нас, мужчина неодобрительно нахмурился и сипловатым басом спросил:

– А вы кто такие будете?

Узнав, что мы из прокуратуры и угрозыска и что мы явились к Зое Черновой, он переменил тон и сразу заговорил:

– Так что прошу иметь в виду, я ей не отец, а отчим буду. Я за нее не отвечаю ни в каком разе. Я с ее матерью – моей супругой – сколько раз говорил: не доведет нас Зойка до добра. У ней все хаханьки да хиханьки на уме, а к родителям почтения нету.

Зоя недобро взглянула на отчима, презрительно усмехнулась и заявила:

– Вы-то чего обрадовались? Кажется, я ничего такого не сделала, а вы уж от меня отказываться торопитесь. И кроме того, вас ведь товарищи и не спрашивают.

– Вот-вот, видите, товарищи агенты, – поспешил рыжий, – видите, какой норов, так и чешет, так и чешет. То есть прямо слова сказать не даст.

Нам надоели его излияния, и мы попросили Зою выйти с нами в другую комнату.

– Мы все уже знаем, – обратился я к ней, – Зина во всем призналась. Давайте пойдем на чердак, осмотрим труп.

Зоя побледнела, закусила нижнюю губу. Я с интересом наблюдал за нею. Она молчала несколько минут, раздумывая о чем-то, и наконец сказала:

– Вот мне и урок – никогда с дурами не связываться. А еще тоже договор подписывала. Ну что ж, пойдемте.

При свете карманных фонарей мы полезли на чердак. Зоя молча указала на место, где был спрятан труп, помогла нам вытащить его из-под балки. Она и тут сохраняла внешнее спокойствие, хотя и куталась нервно в платок.

– Чернова, а где одежда покойной?

– У меня в комоде спрятана.

Мы снова спустились в квартиру, в комоде нашли платье и пальто Жуковой, аккуратно сложенные стопочкой. Там же, среди Зоиных дневников и фотографий, был найден любопытный договор. Договор этот был написан на листе плотной бумаги, на котором был нарисован череп и тщательно выписан лозунг: «Все за одного, один за всех».

Ниже было написано: