Записки следователя Ротыгина

Вот это влип! По-настоящему! Что же делать! Как поступить? Если бы не спина!? Если бы он был здоров и в форме. Да и то бабушка надвое сказала! А тут безвыходное положение. Шесть человек. Молодых и крепких. По сколько им? Старшему пожалуй 20—21. Эти трое на год два моложе. И пара наверно несовершеннолетних лет по 17-ть. Не качки, нигде не занимаются. А что это дает? А ничего. Разницы нет, так как нет никаких шансов. Ни плохих, ни маленьких. Его это не спасет. Только отсутствие самой драки его слабая надежда. Может корочки показать. Напрямую нельзя. Но дать понять нужно. Выход! Какой выход! Еще есть время! Но как, же так Родин! Соберись! Тебя же в управлении все за глаза считают самым изобретательным, самым умным. Неужели так глупо остаться калекой или погибнуть. Запинают. Как пить дать. Если с ног собьют, оторвутся по полной. А в его положении это пара пустяков.

Встал еще один белобрысый и рябой парень. Этот был простоват, больше похож на сельского комбайнера. Смотрел зло, постоянно сплевывал, и делал движения, как бы расправляя время от времени плечи. Они уже вдвоем стали прохаживаться, сверля его глазами. Родин отложил газету. Уже было глупо смотреть в нее. Все всё понимали. Шла открытая война нервов. Основная группа парней была у Родина справа и когда эти двое перемещались влево, Родину приходилось сильней прижиматься спиной к окну, что бы захватывать взглядом не просматриваемый сектор. Он боялся, что кто-то из них зайдет ему сзади. И что дальше? Удар кастетом по голове или удавка на шею? … Все может быть. Ничего исключить нельзя. У второго вроде нунчаки. Захлестнет шею сыромятным крепким ремешком. Сдавит, скручивая палочки. И пикнуть не успеешь.

Конечно, лучше всего Родину было бы перейти в угловой отсек у выхода из вагона. Он об этом думал. Там его с двух сторон защитят стенки. В случае нападения бандитам придется подходить каждый раз по одному. Но этот вариант хорош, если бы он чувствовал в себе силу. А так от первых ударов его переклинит, если он вообще сможет нанести, хотя бы один.

Олег, незаметно костяшками, помассировал поясницу, попробовал сделать легкие движения с разворотами. « Организм соберись! Ты никогда так не подводил меня!». Чувство опасности и самосохранения притупляло боль, но не на столько, чтобы не чувствовать ограничивающую тупую скованность. А что будет после первых резких движений,… этого никто не знал. «Да! Идти в угол, это сразу вставать в оборону, показать свою слабость. А отдать инициативу и отступить, в его положении непростительная ошибка. Думай башка! Раз тело подвело на этот раз. Думай! А если так попробовать!».

Родин вытащил из нагрудного кармана блокнот и начал торопливо делать пометки. Парни вяло прогуливавшиеся, со вниманием уставились, следя за его действиями. Он описывал этих самых молодых людей, и тех, что сидели, выжидали пока. Скупо, точно отмечал характерные детали внешности, возраст, телосложение, цвет волос, глаз, индивидуальные особенности. Писал ручкой, нажимая со всей силой. На другом чистом листочке снизу оставались глубокие вдавленности от букв. Так порядок! Он вырвал написанный листок. Уже если что, прочитают наши мужики, сообразят. Будут знать, кого искать. Не безнаказанно. Найдут по любому. Он немного осмелел и даже кисло улыбнулся.

Теперь предстоял второй ответственный шаг. Собравшись духом, он довольно смело перешел на другую сторону к лысоватому мужчине и ближе к группе молодых людей. Только бы не подвела спина. Не дать повода усомниться в своем здоровье. Он достал и несколько небрежно как делал всегда, показал лысому корочки. Брови у мужчины поползли от удивления вверх, когда он дал ему записку и попросил перейти в другой вагон, самый дальний к машинисту. Молодые люди замерли в оцепенении, следя за его действиями с напряженным вниманием.

– Хорошо! Это хорошо! – Приговаривал сам себе мысленно Родин.– Не понимают что происходит. Инициатива. Это уже не плохо.

Мужчина пожал плечами, сунул записку в карман и неспешно, озираясь, вышел. Родин сидел теперь на одну секцию вбок, почти напротив парней, и прекрасно видел и слышал, что они говорили и делали. Это ввело их в замешательство. Не посовещавшись, не договорившись как предпринимать какие-либо действия? После недолгого молчания они, наконец, начали перешептываться как в глухой телефон, передавая что-то друг другу по цепочке. И с места поднялись двое, что помоложе, и пошли в соседний вагон, вслед ушедшему мужчине.

– Другой разговор! Эх! Сейчас бы не болело ничего. Удачный момент настал. Рискнул бы потягался с оставшимися. Да только сегодня на их улице праздник. Надо ждать! Не знаю чего. Чуда!? Может быть.

Минут через десять-двенадцать вернулись уходившие молодые люди. Демонстративно посматривая на Родина, они подали написанную им записку старшему, полноватому, с одутловатыми щеками парню. Тот вертел ее вертел ухмылялся и передал остальным. Наконец он что-то недовольно пробурчал и все встали и перешли на самое дальнее сиденье.

– О! Отступили, – не поверил своим глазам и обрадовался Родин.