Записки следователя

Пусть не покажется некоторым, что милиция осложнила себе работу. Ведь, казалось, куда проще задержать незнакомца, проверить документы и в дальнейшем поступать сообразно с личностью гражданина. Но это так может представиться лишь на первый взгляд. Многие «но» предостерегали от этого шага. И первое из них такое: допустим, это Хабаров. Задерживаем. А дальше, попробуй, докажи, что он имеет отношение к убийству Киселева. Преступника во что бы то ни стало надо было задержать с «истребованным» им пистолетом, из которого был убит шофер и который сделан из похищенной в музее винтовки. Необходимо было быть очень осторожным при задержании и потому, что, возможно, он имел и других соучастников преступления, с которыми намеревался встретиться. Для следствия важно было закрепить «операцией» и связь Хабарова с Рылиным.

Между тем, возможно, в душу к Хабарову вкралось сомнение, а может быть, он вообще день и ночь пребывал в страхе. Это, по всей видимости, настораживало до предела его, побуждало никому не доверяться. Казалось, Хабарову можно было сбежать одному из чужого города, на память которому он оставил два преступления: кражу мелкокалиберной винтовки и организацию убийства Киселева (универмаг — в другой области). Но он отдавал себе отчет в том (мы на это делали ставку), что один он без Рылина попадется. Ему нужен был сообщник, чтобы вместе покинуть этот город. Как он мечтал обосноваться в нем, и вдруг такая нервотрепка после первых же преступлений…

«Я буду в случае чего отрицать все, — метались мысли в голове бандита. — Доказательств нет, что я участвовал в убийстве. За один побег «голый» судите, не возражаю, возвращайте в колонию. Какая мне разница. Я погулял месяц на воле».

На имя Стрельцова в камере хранения вокзала удалось обнаружить рюкзак и чемодан. С санкции прокурора произвели обыск. Содержимое его состояло в основном из консервированного продовольствия, сухарей и плащ-палатки. А это, пожалуй, было лучшим свидетельством того, что он готовился, получив пистолет, может быть, совершить еще одно преступление на пару с «дружком» и распрощаться с городом. Затем отлежаться в густой чаще леса на плащ-палатке, а возможно, пробраться куда-нибудь, где они навсегда будут в безопасности… подальше от расплаты за свои преступления.

20

Между тем через два с лишним часа Хабаров с незримыми для него сопровождающими, сделав круг в полсотни километров, вернулся в вечерний город, с которым его связывали вещи, находившиеся в камере хранения, пистолет, оставшийся во временном пользовании у Рылина, и сам Рылин.

На оружие убийца возлагал особые надежды. Совершив удачное ограбление или «мокрое» дело, можно было загулять на неделю. Жить с коньяком, белужьим балыком. Кидать официанткам за бутерброд с зернистой икрой красненькую бумажку и целовать какую-нибудь нещепетильную, типа Зинаиды или Антонины, дамочку в угарном забытьи. А потом… потом читать маленькую настольную книжечку следователя, именуемую Уголовным кодексом. «Да, счастье всегда должно зависеть от того, насколько мы, сильные и хладнокровные, не от мира сего, просто добываем себе на прожиточный минимум. Не хочешь, чтобы я тебя душил, положи сам на блюдечко с голубой каемочкой свои сбережения. Так, кажется, говорил Остап Бендер. Он знал сто один способ, не хватая за горло и не извиняясь перед Уголовным кодексом, иметь приобретения. Лично я этих приемов не знаю. Владею самым верным, одним: за горло. Но, как всякий метод, он имеет свои недостатки — излишняя опаска, потом как бы не сцапали и не пригвоздили навечно самого к стенке», — бились в висках Хабарова мысли. Он знал законы не хуже юриста: побег из мест лишения свободы — статья 188 уголовного кодекса — пять лет лишения свободы. Две кражи личного имущества на Дальнем Востоке и две — государственного — здесь, в том числе оружия, — до десятка лет. И, наконец, статья 102, от которой дыбятся на голове волосы, — умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах — смертная казнь. Может быть, ему погулять напоследок? Устроить всемирный потоп? Поджечь землю со всех концов? Эти мысли сводили с ума Хабарова. Страшно подумать о том, что он будет пойман. А потом — следователь, прокурор, суд. В таком состоянии Хабаров, имея рабочий телефон сожительницы Рылина, позвонил ей на завод. Если все нормально, та должна быть на производстве. Ведь как-никак, она знала о краже и «доле» Рылина в четыреста рублей. В случае чего и ее сграбастает милиция.

К телефону подошла Антонина.

— Алло! Это я.

Хабаров прислонился к стеклу телефонной будки и натянуто ухмыльнулся. Разговор между ними состоялся краткий.

— Где Николай?

— Уходила, был дома. Ждет деньги, видно, от вас.

— Привез их, привез, — сказал Хабаров. А про себя подумал: «Последние заберу».

После этого он положил трубку и, широко распахнув дверь телефонной будки, с минуту с непринужденным видом постоял на выходе, а затем, оставив дверь открытой, направился, судя по всему, к месту третьей встречи, запланированной с Рылиным на одиннадцать часов вечера в сквере привокзальной площади.

Время еще было.