Записки следователя

После этого Николай задумывался и умолкал. Я пьяной походкой подошел к окну, думая о своем. Невольно вспомнил командировку на Украину. Там давно расцвели цветы, а у нас кусты черемухи еще только в бутонах, собираются распуститься. Почему-то вдруг почувствовал усталость. Если бы кто-то заставил проделать всю работу снова, казалось, что не хватило бы сил.

— Кто бы вошел в мое положение, — канючил пьяный Рылин. — Для меня Михаил — бог, скажет: прыгай с третьего этажа — прыгну. Знал бы ты, как по струнке мы у него ходили там…

Рылин стал молча и сосредоточенно, словно и не пил водку, ходить по квадратной влажновской комнате.

И я с усмешкой вспомнил слова Антонины: «Он такой, что кому угодно поначалу голову заморочит». Эта грязь, мерзость, чудовище, убийца только и мог произвести впечатление на полуграмотную женщину.

А между тем события шли своим чередом. Ишкин вручил пистолет сотрудникам милиции. Стоило только на него взглянуть, чтобы убедиться, что оружие изготовлено из малокалиберной винтовки. Эксперт стал выявлять номер на затворной части, спиленной преступниками. Три последних цифры — 175. Из музея похищена винтовка 3175. Баллистическое исследование подтвердило, что извлеченная из тела погибшего шофера Киселева пуля выстрелена из этого пистолета.

Теперь предстояло вручить пистолет по назначению и в этот момент задержать Хабарова, а после — Рылина.

15

Мой подопечный волновался, передаст ли пистолет Владимир Ишкин.

Рылин раскупорил новую бутылку водки и вертикально опрокинул ее. Водка забулькала, наполняя до краев стакан.

Цыганок залпом выпил. Через минуту, мне показалось, он снова «окосел».

— Я страшно раскаиваюсь, — прижимал руки к груди Николай. — Ну, явлюсь я в милицию, расскажу, так кто мне поверит, что я сам жертва? — ревел он, насупив кустистые брови. — Когда приходит Антонина?

— Тебе лучше знать, — как можно бесшабашнее выбирал я тон.

— В двенадцать ночи! Во когда!

— А вдруг он не верит мне ни на йоту, — подумал я, — а так же играет в прятки, и никакому Мишке «штучку» нести не надо? Он просто проверяет меня и Ишкина?

Тут же я себя успокоил. Не может быть, уж очень тупым и недалеким виделся мне Цыганок.

Я прикорнул на диване, закрыл глаза. Одиннадцатый час вечера. Если «операция» еще не завершилась, то вот-вот завершится.

Рылин чертыхнулся. Лишь только один он знал, какой крайний срок придумал Хабаров для передачи ему оружия. Если бы я это знал, то, может быть, меньше бы волновался. Пока Цыганок о том, что нет с известием Ишкина, не проронил ни слова. Значит, время не вышло. Без пятнадцати одиннадцать…

Я вспомнил портрет, нарисованный нашим художником со слов Зинаиды и свидетелей, видевших Хабарова в деревне Крапивная.

Крупный подбородок, плоский, скошенный лоб, полукругом заросший темно-русыми волосами, глубоко сидящие, точно ввалившиеся кнопки, маленькие глаза. Сплошные, как говорят, архитектурные излишества и недотяжки.

Мой подопечный тоже чем-то оригинален. Тупостью. Беспредельной тупостью. Из-за стола вдруг раздалось:

— Бр-р-ыть.

16

Рылин мог бы рассказать мне о своих отношениях с Хабаровым многое. Освободившись из колонии, он несколько дней ждал Хабарова во Владивостоке, а затем в Комсомольске-на-Амуре с украденными им для «главаря» документами на имя Стрельцова Виталия Савельевича. А дождавшись, они вдвоем «направили стопы» к Шевчуку — их дружку, освободившемуся годом раньше. Во всем была четкая договоренность.

Добравшись до крупной станции, они дали Шевчуку телеграмму о времени приезда.

Рылин в вагоне познакомился с Антониной, ехавшей от находившегося на Севере мужа, и та немедля променяла «кукушку» на «ястреба», доставила Рылина к себе в комнату. С Шевчуком, встречавшим их, пошел Хабаров.

И если бы я заинтересовался и дальше, а Рылин был бы таким простаком, что продолжал бы рассказывать свою «эпопею», он мог бы поведать сразу, не дожидаясь допроса, как в первую же ночь он и Хабаров подошли к городскому музею и, пока Антонина была в ночной смене, принесли к ней в квартиру малокалиберную винтовку, отпилили ствол, сняли ложе и сделали маленький, удобный для ношения в кармане брюк пистолет.

Затем бы он рассказал, как жену и ребенка Шевчук отправил на неделю в деревню, готовясь для приема, по их расчетам, на десять тысяч товара, похищенного из намеченного универмага на ст. Елецкая. Эту станцию выбрал Хабаров по двум причинам — прежде всего, это в другой области, а воровской закон велит, не живи, где воруешь, и не воруй, где живешь, и, во-вторых, невдалеке от этого места живет сестра оставшегося еще в заключении Тананыкина. Имя той женщины Рылин, по своему обыкновению, забыл, но главарь шайки делал на нее большую ставку. Через нее он должен был познакомиться с «подельником» Тананыкина, шофером Киселевым, и тот на машине будет надежным их транспортным агентом по переброске шерстяных и шелковых рулонов ткани к месту сбыта. Сейчас нужны были, как никогда, деньги. Наладить их «производство» обещал высокомерно Хабаров, и только на них — Цыганка и Шевчука — цыкал: